Избранные стихотворения

Чулков Георгий Иванович

26 сентября 1920

«Не плачь, не бойся смерти и разлуки…»

Не плачь, не бойся смерти и разлуки. Ужели таинства не видишь ты, Когда угаснут милые черты И твой любимый вдруг уронит руки, — И так уснёт, от нашей тёмной муки Освобождённый в чуде красоты Неизъяснимой! Так и я, и ты Освободимся в миг от мрака скуки. Тогда легчайшая, как сон, душа В нетленной плоти станет как царица. И человек, землёю не дыша, Вдохнув иной эфир, преобразится. И будет жизнь,

как солнце хороша, И отошедших мы увидим лица.

26 октября 1920

Из книги «Тайная свобода»

Копьё

1

Так праздник огненных созвездий В душе пылает и поёт; Но час печальный, час возмездий Копьё жестокое несёт. И знаю: обнажатся плечи И беззащитна будет грудь, — И пронесётся стон далече: «Хочу в молчанье отдохнуть». Земля ответит звонким эхо На стон невольный и мольбу. И без рыданий, и без смеха Я встречу тёмную судьбу. И в ризе траурной царица, И копьеносец роковой, И факел алый – багряница На плащанице мировой — Всё только знаки при дороге Туда, где ждёт меня давно Судья таинственный и строгий И в чаше вечное вино.

2

Моя свобода – как вино: Она пьянит, – и в новом хмеле С ней сердце вновь обручено, Как с кровью плоть в едином теле. Кто хочет вольным быть, приди, И обручись, и будь со мною. И на твоей живой груди Означу знак моей рукою. Так, знак свободы – превозмочь И мир, и прах, и вожделенья, И вновь создать из крови ночь, И день прославить обрученья.

Сёстры

Сумерки-сёстры за пяльцами Тихо свершают свой труд; С грустью прилежными пальцами Ткань гробовую плетут. Труд ваш ценю утомительный — Петлю за петлю – и сеть После заботы мучительной Сладко на сердце надеть. Ткали вы ткани шелковые — Сети прилежно плели; Вот уж и в стены сосновые Кости мои полегли. Так, под невольною сеткою Смерть мне позволят вдохнуть. И можжевельною веткою Вновь обозначится путь. Сумерки-сёстры! За пяльцами Тихо кончайте свой труд. Тките прилежными пальцами Сеть из вечерних минут.

«О, юродивая Россия…»

О, юродивая Россия, Люблю, люблю твои поля, Пусть ты безумная стихия, Но ты свята, моя земля. И в этот час, час преступлений, Целую твой горячий прах. Среди падений и мучений Как буен тёмных крыльев взмах! Под странным двуединым стягом Единая слилася Русь, И закипела кровью брага… Хмельной – я за тебя молюсь. Друзья-враги! Мы вместе, вместе! Наступит миг – и все поймут, Что плачу я о той Невесте, Чей образ ангелы несут.

8 ноября 1919

«Уста к устам – как рана к ране…»

Уста

к устам – как рана к ране — Мы задыхаемся в любви. Душа, как зверь в слепом капкане, Всё бьётся – глупая – в крови. Мы только знаем: будет! будет? Но мы не верим в то, что есть. Кто сердце тёмное разбудит? Кто принесёт благую весть? И только ангел ночью звездной, Когда поёт: «Христос Воскрес!», Над нашей опалённой бездной Подъемлет пурпуры завес.

7 января 1923

«Петербургские сны и поныне…»

Петербургские сны и поныне Мою душу отравой томят; И поныне в безумной пустыне Меня мучает холодом ад. Не уйти мне от страшного неба, От тебя, серебристый туман, От классически ложного Феба, И от тени твоей, Великан. Всадник-царь! Ты по воле поэта Стал для нас и восторг, и позор; Пусть все язвы кромешного лета — Как святителей русских укор. Только ты и с последней трубою Не померкнешь пред ликом Отца, И тобою, поэт, и тобою, Оправдаются в чуде сердца.

май 1923

«Поэта сердце влажно, как стихия…»

Юрию Верховскому

Поэта сердце влажно, как стихия Здесь на земле рождённых Небом вод. В нём вечен волн волшебный хоровод — Вопль радости иль жалобы глухие. Немолчно в нём звучат струи живые — Сам океан в ином, как бог, поёт; В ином поток крушит суровый лёд; В ином вздыбилась водопада выя. А ты, поэт, и прост, и величав. Так озеро в таинственной долине Незыблемо от века и доныне. Поэт взыскательный! Ты мудр и прав. Любезен мне твой безмятежный нрав: Слышней грозы безмолвие пустыни.

22 июля 1924

«Какая в поле тишина…»

Какая в поле тишина! Земля, раскинувшись, уснула. Устав от солнечного гула, От хмеля терпкого вина. И я дремал, забыв, что ярость Страстей мятежных не прошла. Что не распутать мне узла, Завязанного мной под старость. Очнувшись, вспомнил о тебе, Моя ревнивая подруга, И сердце будто от недуга Запело жалобу судьбе. Но полно! Одолей унылость! Уныние ведь смертный грех: Не для себя живёшь – для всех, И безгранична Божья милость!

24 июля 1924

Третий завет

Вячеславу Иванову

Как опытный бретёр владеет шпагой, Так диалектикой владеешь ты; Ты строишь прочные, как сталь, мосты Над бездною – с великою отвагой. Патриотическим иль красным флагом Отмечены дороги красоты, — Под знаком белизны иль черноты: В руках художника всё станет благом. Антиномический прекрасен ум, — Великолепны золотые сети Готических средневековых дум. Но слышишь ли, поэт, великий шум? То – крылья ангелов, – и мы, как дети, Поём зарю иных тысячелетий.