Изгнание Изяслава
Шрифт:
– Мой отец, воевода над сей дружиной, повелел передать тебе: сдайтесь и отдайте добычу - и он отпустит тебя с двумя верными воинами на волю.
Не повышая голоса, хан спросил:
– Мне, хану, ты смеешь предлагать позор?
– Его рука легко легла на рукоять ножа.
Ярволод, однако, нисколько не испугался. Как говаривал его отец, был он из молодых да ранних и сразу смекнул, что хан не повышает голоса не случайно.
– А что просишь ты?
– спросил он.
– Оставьте мне половину добычи, - так же тихо сказал Горчан.
Ярволод отрицательно
– Треть...
– Только то, что увезете в переметных сумах, - твердо молвил Ярволод.
Хан гордо вскинул голову, но младший Жариславич не отвел взгляда. Так продолжался немой поединок, пока хан окончательно не взвесил все. Его губы шевельнулись:
– Сделаю, как просите.
Теперь во весь рот осклабился Ярволод и похлопал хана по плечу:
– Спасибо, что уважил... друже...
Хан с телохранителями вернулся в свой стан. Тотчас вокруг него собрались воины. Стояли молча. Десятки глаз требовательно и выжидающе смотрели на него. Телохранитель, мусульманин Юсуф, остававшийся в лагере, протолкался поближе, стал так, чтобы на всякий случай заслонить хана. Горчан растроганно подумал: "Жаль, что взять можно только двоих. Бедный Юсуф". Приосанился, выпятил грудь, улыбнулся - и лица воинов в ответ слегка просветлели, появилась надежда.
– Успех сопутствует мне!
– громко сказал Горчан.
– Русичей привел мой старый друг. Правда, он не может сразу отпустить всех нас. Ведь там есть и другие русские вожаки, преданные киевскому хану. Мы договорились так. Пока он отпустит только троих - меня и двух моих людей, кого я выберу.
Горчан обвел улыбчивым взглядом воинов, задерживая его почти на каждом, иногда заговорщицки подмигивая, будто говоря: ты и есть тот, кто поедет со мной на волю. Он продолжал:
– Остальные сдадутся в плен русичам.
Послышался тихий, но грозный ропот.
– Плен будет недолгим, - поспешно проговорил хан.
– Мой друг, русский воевода, оставит для охраны десяток воинов, а сам с отрядом уйдет в другом направлении. Когда я вернусь с подмогой, ваш плен закончится.,
Тягостное, напряженное молчание было ответом.
Верный Юсуф воскликнул:
– Тысячу лет нашему премудрому Горчану!
Его крик подхватили лишь те, кто рассчитывал попасть в число двух. Недоверчиво и злобно смотрели остальные воины на своего предводителя. А он все так же улыбчиво положил какой-то сверток в переметную суму, бросил несколько слов двум воинам, с которыми был на переговорах.
И вдруг резко вскочил на коня, крикнул: "Ждите!" - и, сбив с ног Юсуфа, поскакал во весь опор к выходу из стана. За ним едва поспевали двое всадников.
Юсуф растерянно поднялся на ноги, часто моргая от пыли и отряхиваясь. Он глянул вслед хану и наконец-то осознал, что его ожидания не оправдались.
– Горчан предал нас! Убейте собаку!
– закричал он и бросился к своему коню, на бегу вытаскивая саблю.
Свистнув, стрела вошла в его горло...
Через несколько минут хан Горчан был уже далеко. Русичи провожали его улюлюканьем.
2
Два воина подвели к князю Изяславу худого человека в черной рясе с капюшоном.
– Слово апостола Петра подобно звону меча!
– крикнул Всеволод Ярославич, князь переяславльский.
– Папа на нас натравляет нечестивых!
Монах перевел взгляд с князя Изяслава на его братьев, посмотрел на Коснячко, на Всеслава Полоцкого, потом опять остановился на побагровевшем лице Всеволода и спокойно ответил, как бы извиняя горячность князя:
– Ira impotents sui est*.
_______________
* Гнев не владеет собой (лат.).
Князь Изяслав заинтересовался монахом. Такие, как этот посланец папы, составляли главную заботу Феодосия и митрополита Георгия. Они боролись против византийцев и русичей за души нечестивых степняков и в этой борьбе не гнушались никакими средствами.
Монах продолжал отвечать на вопросы, задаваемые Всеволодом, Святославом и воеводой Коснячко. Иногда он отвечал откровенно. Тогда его речь становилась громогласной. Иногда он юлил, хитрил, заливал словесным медом гнев слушающих. На вопрос князя черниговского о том, почему папа завоевывает души не только словом, но и мечом, почему стремится захватить всю землю и действует не только убеждением, но и силой, монах гордо выпрямился и ответил поговоркой:
– Ferrum ferro acuitur*.
_______________
* Железо железом острится (лат.).
– Папа забыл другую поговорку, - грозно сказал Святослав, и его рука легла на рукоять меча: - Ex nimia potentia principium oritur interitus principium*.
_______________
* От чрезмерной власти властителей происходит гибель властителей
(лат.).
Изяслав Ярославич поспешно взмахнул рукой, показывая, что допрос окончен и монаха можно увести. Он спросил у Коснячко совета - как поступить с пленником? Держать у себя - папа узнает, разгневается. И отпустить нельзя - монах, несомненно, лазутчик. Воевода в ответ сделал недвусмысленный жест: ребром ладони провел по горлу. Князь испуганно замотал головой, но не сказал ни слова.
В тот же день два хмурых воина увели монаха в степь. Один из них уже занес меч, как вдруг пошатнулся и упал. Стрела вонзилась ему в спину. Другая стрела настигла его товарища. Из-за холма показалось трое людей. Передний разрезал ремни, стягивающие руки монаха. Недавний пленник поправил рясу и прошептал на ухо своему спасителю:
– За торками идут куманы*.
_______________
* К у м а н а м и называли в Европе половцев.
3
Узнав о бегстве пленника и гибели его стражей, воевода Коснячко, не теряя времени, доложил об этом князю и высказал свои догадки. Князь же вызвал Изяслава-отрока и приказал следить за полоцким боярином Стефаном, не спускать с него глаз, да так, чтобы боярин ничего не замечал.