Изгнание/Сброс петель
Шрифт:
Правда, теперь, повзрослев достаточно, чтобы думать собственной головой, она уже не была так в этом уверена. Жители Верха просто одержимы очисткой, но их волнения не проникали на Глубину, где происходила истиннаяочистка, благодаря которой было возможно нормальное функционирование Хранилища. И всё же даже там, в Машинном, её друзьям с самого рождения твердили, что о наружном мире нельзя даже разговаривать. Они и не разговаривали — в этом нет ничего сложного, если ты никогда не видел предмета разговора; но сейчас, когда Джульетта почти весь день проводила, наблюдая непостижимый умом
Нет, об этом лучше не думать. Она открыла папку с делом Холстона. За страницей с биографией шла целая стопка записей о его последних днях на посту шерифа. Отчёт о собственно преступлении занимал всего полстранички, остальной лист был девственно чист — напрасная трата драгоценной бумаги. Один-единственный абзац разъяснял, что шериф сам вошёл в камеру ожидания Верхнего яруса и выразил желание выйти на поверхность. Вот и всё. Несколько строк — и нет человека. Джульетта перечитала их раз, и второй, и третий, прежде чем перевернуть листок.
Под ним обнаружилось письмо от мэра Дженс со словами о том, что Холстона будут помнить прежде всего за его службу на благо Хранилища, а не как очередного «чистильщика». Джульетта прочитала документ, написанный рукой человека, которого теперь уже тоже не было в живых. Как странно думать о людях, которых знал, но которых больше никогда не увидишь… Причина, по которой она не торопилась встретиться с отцом, отчасти заключалась в том, что он просто-напросто был жив. Джулс в любой момент могла бы изменить своё решение. С Холстоном и Дженс всё иначе — они ушли навсегда. Однако Джульетта настолько привыкла восстанавливать агрегаты, предположительно не подлежащие ремонту, что ей невольно казалось: если она сосредоточится как следует, поднатужится, выполнит нужные действия в правильном порядке, то ей удастся вернуть умерших, восстановить их разрушенные формы… Но она знала — так не бывает.
Она листала бумаги в папке Холстона и задавала себе запретные вопросы — некоторые впервые. Те, что казались ничего не значащими пустяками, когда она жила в Глубине, где утечка угарного газа могла задушить всех, а остановившиеся насосы стать причиной наводнения, в котором утонули бы все обитатели Хранилища. Теперь эти вопросы встали перед ней во всей своей значимости. Почему они живут здесь, в этом подземном жилище? В чём цель и смысл их жизни? Что там, за этими холмами? Кто построил хранилища, руины которых возвышаются вдали? Для чего?
И самый неотвязный вопрос из всех: Что было на уме у Холстона и его жены, людей весьма благоразумных? Почему они ощутили потребность уйти отсюда?
Две папки, обе с пометкой «Закрыто». Надо бы передать их по принадлежности— в мэрию, где их опечатают и сдадут в архив. Но Джульетта раз за разом возвращалась к ним — гораздо чаще, чем к более насущным «делам». В одной из этих двух папок — жизнь человека, которого она любила и причину смерти которого помогла выяснить. В другой жил человек, которого она глубоко уважала и чью должность занимала сейчас. Она не понимала, почему не может оставить в покое эти папки — совсем как Марнс, на которого ей было тошно смотреть, и, однако, сама она вела себя точно так же. Марнс сидел с опущенными глазами и горестно вглядывался в свою страшную утрату, не оставляя вместе с тем настойчивого изучения дела о смерти Дженс. Он вникал во все свидетельские показания, искал улики… Он был уверен, что знает, кто убийца, но без доказательств не мог припереть виновника к стенке…
Кто-то постучал по прутьям решётки над головой Джульетты. Наверно, Марнс пришёл напомнить, что рабочий день окончен. Она взглянула вверх, но увидела совсем не того, кого ожидала. На неё смотрел незнакомый мужчина.
— Шериф? — обратился он.
Джульетта отложила папки в сторону и сняла звезду с колена. Встав, она повернулась лицом к посетителю — невысокому человечку в очках, сползших на кончик носа. Его тщательно отглаженный серебристый комбинезон — одежда работников IT — плотно облегал объёмистый животик.
— Слушаю вас? — спросила она.
Человек просунул кисть между прутьями. Джульетта переложила звезду в другую ладонь и пожала протянутую руку.
— Прошу прощения, что припоздал, — сказал незнакомец. — Уж больно много всего навалилось: прощальные церемонии, чепуха с генератором, вся эта юридическая возня… Я Бернард, Бернард Холланд.
У Джульетты кровь застыла в жилах. Рука у человечка была маленькой, узенькой, такое впечатление, будто на ней меньше пальцев, чем положено. И всё же пожатие оказалось на удивление крепким. Джульетта попыталась высвободить ладонь — не тут-то было.
— Поскольку вы шериф, то, не сомневаюсь, знаете Пакт от и до, и поэтому вам известно, что до новых выборов обязанности мэра возлагаются на меня.
— Да, я слышала об этом, — холодно проронила Джульетта. Интересно, как этому типу удалось прорваться мимо Марнса? Здесь, перед ней, стоял их главный подозреваемый по делу Дженс. К сожалению, не с той стороны решётки. Тут Джульетте пришло в голову, что она тоже сейчас находится не с той стороны.
— Разбираетесь с документами, а?
Холланд ослабил хватку, и Джульетта сразу же убрала руку. Он окинул взглядом разбросанные по полу бумаги. Глаза его, кажется, сверкнули, когда он увидел флягу в пластиковом пакете, впрочем, этого Джульетта не могла бы утверждать с уверенностью.
— Знакомлюсь с делами, — ответила она. — Просто здесь больше места для того, чтобы… ну, чтобы спокойно подумать.
— О, я уверен — здесь, в этой комнате,и вправду родилось много глубоких мыслей, — улыбнулся Бернард, и Джульетта заметила, что передние зубы у него кривые, один налез на другой, что делало его похожим на мышь — их ей доводилось ловить в Глубине, в насосных.
— Да, вообще-то, мне хорошо думается в этом помещении, так что, наверно, в ваших словах что-то есть. К тому же, — она впилась в него взглядом, — не думаю, что камера будет пустовать долго. И как только она заполнится, то я устрою себе маленький отдых дня на два — на три от всех этих дум. Пока кое-кто будет готовиться к очистке…
— Я бы на это особо не рассчитывал, — возразил Бернард. И снова блеснул кривыми зубками. — Знаете, какая идёт молва: бедная мэр, мир ей, совсем загнала себя в гроб своими странствиями… Я полагаю, она отправилась вниз, чтобы познакомиться с вами. Я прав?