Изгнание/Сброс петель
Шрифт:
Неся стакан в одной руке и миску в другой, она вернулась в кафетерий, по дороге выключив свет локтем и закрыв дверь ногой. Присела в темноте за один из длинных столов и принялась за свой поздний ужин; краем глаза она наблюдала за чудаком, который, похоже, впился взглядом в экран так, будто что-то высматривал в заполняющей его темноте.
Наконец, ложка заскребла по дну пустой миски, сок тоже был выпит. За всё время незнакомец так ни разу и не отвернулся от экрана. Джульетта, сгорая от любопытства, отпихнула от себя посуду. На это человек среагировал. Хотя нет, скорее, это было чистое совпадение.
— Делаем налёт на кладовку? — спросил он.
Джульетта вздрогнула — до того неожиданно это прозвучало.
— Заработалась, пропустила ужин, — пробормотала она. Вот ещё, с чего это ей вздумалось давать кому-то объяснения!
— Хорошо иметь ключи от всех дверей, — проговорил он, не отрываясь от экрана. Джульетта сделала мысленную заметку запереть кухню перед уходом.
— Чем вы тут занимаетесь? — спросила она.
Человек протянул руку себе за спину, ухватил первый попавшийся стул и повернул его к экрану.
— Хотите взглянуть?
Джульетта осторожно приблизилась, взялась за спинку стула и оттащила его на несколько дюймов подальше от незнакомца. В помещении было слишком темно, чтобы разглядеть черты его лица, но голос у него явно молодой. Она упрекнула себя за то, что не пригляделась к нему вчера, когда здесь было светлее. Если она хочет стать хорошим шерифом, надо развивать в себе наблюдательность.
— А на что мы конкретно смотрим? — спросила она. Украдкой глянув на его колени, она обнаружила там большой лист белой бумаги — он неясно отсвечивал в бледном свете, просачивающемся из лестничного пролёта. Лист лежал у мужчины на коленях ровно, как будто под ним было подстелено что-то жёсткое.
— Думаю, вот эти два сейчас разойдутся. Смотрите!
Он показал на экран. Там была глубокая, густая темень — ничего не разберёшь. Впрочем, Джульетта углядывала какие-то размытые призрачные контуры, но это, скорее всего, был обман зрения. Однако она продолжала смотреть туда, куда указывал палец её нового знакомого, и мысленно спрашивала себя, не имеет ли она дело с безумцем или пьяницей. Воцарилась неловкая тишина.
— Вон там, — прошептал он с восторгом.
И тут она увидела. Искорка света. Как будто кто-то мигнул фонариком в глубине тёмной генераторной. Вспыхнуло и погасло, как не бывало.
Джульетта вскочила со стула и бросилась к экрану. Что это было?
Уголь опять заскрипел по бумаге.
— Что за чертовщина? — воскликнула Джульетта.
Мужчина засмеялся.
— Звезда, — ответил он. — Если подождёте, то, наверно, сможете увидеть её ещё раз. Сегодня ночью негустые облака и сильный ветер. Сейчас вон то облако уйдёт…
Джульетта повернулась и увидела, что он вытянул руку с угольным стержнем на полную длину вперёд, как бы указывая в ту точку, где сверкнул огонёк, и прикрыл один глаз.
—
— Чем дольше этим занимаешься, тем лучше становится ночное зрение. — Он наклонился над бумагой и опять что-то нацарапал. — А я делаю это уже довольно давно.
— Делаете что? Пялитесь на облака?
Он засмеялся.
— Ну да, по большей части. К сожалению. Но я стараюсь смотреть как бы сквозь них. Вот подождите, может, нам снова удастся увидеть звезду.
Она направила взгляд на то место, где видела вспышку. И вот — опять! Точечка света, словно сигнал откуда-то из вышины над холмом.
— Сколько вы увидели? — спросил он.
— Одну, — ответила Джульетта. Это было так ново, что у неё захватило дух. Она знала, что такое звёзды — по крайней мере, слово было ей знакомо — но никогда не видела их раньше.
— Сбоку от неё была ещё одна — совсем неяркая. Давайте покажу.
Послышался тихий щелчок, и по белой бумаге разлилось красное сияние. Джульетта увидела, что у её собеседника на шее висит фонарик, светящийся конец которого был обёрнут красной плёнкой, отчего линза казалась объятой пламенем; но свет был мягким и не раздражал глаза, как это случилось со светильником на кухне.
Лист бумаги, лежащий у нового знакомого на коленях, был испещрён точками, разбросанными без всякого порядка и толку. По бумаге бежали идеально ровные линии, образовывая сетку. Там и сям виднелись короткие записи.
— Проблема в том, что они движутся, — проговорил он. — Вот взять эту — если я сегодня вижу её здесь… — он постучал пальцем по одной точке, рядом с которой виднелась вторая, — то точно в то же самое время завтра она чуть-чуть сместится — вон туда.
Собеседник повернулся к Джульетте, и она увидела, что он молод, лет двадцати семи — двадцати восьми, и довольно красив. Он улыбнулся и добавил:
— Чтобы это понять, мне понадобилось очень много времени.
Джульетту так и подмывало сказать, что он, вообще-то, живёт ещё не слишком много времени, но сдержалась, вспомнив, чт'o она сама чувствовала, будучи «тенью», когда слышала что-то подобное в свой адрес.
— А для чего это всё? — спросила она. — Какой в этом смысл?
Его улыбка померкла.
— А какой смысл вообще во всём?
Он снова воззрился на экран и погасил фонарик. Джульетта поняла, что задала неверный вопрос, огорчила человека. А потом ей пришло в голову, нет ли в его занятиях чего-нибудь недозволенного, такого, что подпадало бы под табу. Собирать данные о наружном мире — это чем-то отличается от того, чтобы просто сидеть и таращиться на экран, как делали другие? Так, надо будет спросить Марнса.
В этот момент собеседник снова обернулся к ней.
— Меня зовут Лукас.
Её глаза уже достаточно приспособились к темноте, чтобы различить протянутую руку. Она пожала её.
— Джульетта.
— Новый шериф.
Это не был вопрос. Конечно, он знал, кто она такая. Похоже, её знали все, кто жил наверху.
— А чем вы занимаетесь, когда не сидите здесь? — спросила Джульетта. Она была уверена — это не его работа. Никому не станут начислять кредиты за наблюдение за звёздами.