Изгнание в Индию
Шрифт:
– А как же Агра и брат? – спросила Анна.
– Я никуда не спешу, – сказал старик, передавая ей чашу с молоком. – Я могу и в другой раз наведаться в Агру. Не забывайте, Анна, что я ваш должник.
Анна отпила полчаши и передала ее старику.
– Спасибо, – сказал старик и стал долго, мелкими глотками, пить молоко.
Закончив, он протер чашу соломой и положил обратно к себе в сумку.
– Я поеду с вами и помогу всем, чем смогу. В конце концов, знающий провожатый вам не помешает.
Анна пожала плечами.
– Есть ли у вас деньги?
– Двадцать
– Хорошие деньги. Но вам надо переодеться. В такой одежде вам точно долго не продержаться незамеченной. Дайте мне, если не сложно, один-два фунта, и я вам принесу одежду, в которой вас никто не тронет.
Анна вытащила из сумки одну монету и передала Аравинде.
– Вот теперь я за вас спокоен, – он снова стал перебирать четки и тихо читать молитвы.
На следующее утро Аравинда исчез. Ночью поезд проехал Ахмадабад. Видимо, старик сошел там.
«Вместе с моим фунтом, и всем тем, что я ему рассказала», – мрачно констатировала Анна.
Анна посмотрела вглубь вагона, но никого, кроме семьи бедняков и нескольких одиноких путешественников, коз и овец в нем не обнаружила.
Женщина, ехавшая всю дорогу рядом с ними, повернулась к Анне.
– Он ушел в Ахмадабад. Ушел. Ушел, – попутчица жестами показывала, что старик сошел с поезда.
Мимо проносились джунгли и холмы, и Анна, за ночь успокоившаяся и мыслями уже находившаяся в Калькутте, почувствовала себя еще более одинокой и покинутой, чем во все годы, проведенные в больнице.
На ее глазах появились слезы. Она снова легла на солому, повернулась к стене и заплакала.
«Я думала, что хоть кто-то вдруг решил позаботиться обо мне, помочь мне, а он оказался простым воришкой. Еще опасным воришкой, который может отдать меня в руки этих негодяям», – думала она.
Анна прорыдала целый день много часов подряд, пока на нее не навалилась усталость.
– Дели, девочка моя! К вечеру будет Дели!
Анна сидела на краю вагона и смотрела на высокие горы, покрытые джунглями, поля и сады, разбитые вокруг деревень, и на пестрые точки крестьян, копавшихся в земле. Поезд только отъехал от какой-то небольшой станции.
Она обернулась на голос, и к своему изумлению увидела Аравинду, стоявшего позади не.
– Удивилась? – засмеялся старик. – О! Да ты, я посмотрю, решила, что старый дервиш тебя решил обмануть.
Он сел рядом с Анной и стал разворачивать сверток, который держал в руке.
– Чуть было не опоздал на поезд, – сказал он ей. – Половину дороги пришлось ехать на ступеньках последнего вагона. Потом стало уже совсем невмоготу, и я постучался в вагон. Проводник – что за женщины рожают этих проводников – сначала отказался меня впускать, а потом, когда я показал ему все свои амулеты, видимо, испугавшись проклятья, открыл дверь в тамбур. А по тамбуру проходила беременная женщина, попросившая меня помолиться за ее будущего ребенка – ну пришлось помолиться. Потом она привела еще одну беременную. Но стоило мне закончить молитву, как вокруг меня собралось не меньше тридцати женщин, наверное, из всех бедняцких вагонов, и каждая привела своих детей – кто пятерых, кто семерых. Некоторые больше. Проще говоря, я задержался.
Аравинда положил в руки Анне сверток.
– Переоденешься в Дели, когда сойдем с поезда. Это будет ночью.
Анна поблагодарила его.
– Ты, наверное, подумала, что я тебя обманул, – осуждающе покачал головой старик. Несчастная девушка, – он достал из своей сумки, какие-то кости. – Давай я тебе погадаю.
– Давайте, – ответила она.
Старик разложил перед собой небольшую пеструю тряпочку, взял кости, потряс их в сложенных ладонях, попросил Анну обеими ладонями коснуться их, и бросил кости на тряпку.
– Ну и ну!
– Что там?
– Жить ты будешь долго, дочка. Но счастья на твою долю выпадет меньше, чем ты того заслуживаешь. Хоть и будешь долгие годы богата. Потом богатство потеряешь, и снова будешь бежать с мужем и детьми. Зато твои дети будут по-настоящему счастливы.
Анне понравилось предсказание.
– Обрадовалась? – спросил он.
– Во всяком случае, лучше, чем то, что было до этого, – улыбнулась Анна.
– Твои преследователи будут попадаться на жизненном пути каждый раз, когда мир подвергнется нападению темных сил, – сказал он. – Но главного своего врага ты убьешь собственными руками.
Анна слушала, пытаясь угадать, кто же является для нее лично главным врагом – Кларк, Ева или Дэвид.
– Это – мужчина.
– А какого возраста?
– Кости молчат.
Старик взял тряпку с четырех сторон в мешок, потряс костями внутри и снова разложил перед собой.
– Одного убьешь, а второй, узнав, что ты жива, так и не найдет тебя, пока не забудет о твоем существовании. Когда же он совсем забудет о тебе, то случайно узнает о тебе и отправит на твои поиски целую армию.
Аравинда посмотрел на Анну.
– Боги хранят тебя, девочка. Умрешь ты своей смертью в глубокой старости.
В Дели поезд прибыл глубокой ночью. Они вышли из вагона и, найдя укромное место, Арвинда отошел, чтобы Анна переоделась.
Она раскрыла сверток и увидела длинное монашеское одеяние, и большую походную сумку, какую носили сестры милосердия.
Переодевшись, она положила робу и индийскую одежду в сумку и вышла к старику.
– Прекрасно! Как с картинки, – засмеялся старик.
Он сделал небольшой поклон.
– Ну что, дорогая сестра, пойдемте искать поезда на Калькутту.
Они вышли на платформу, вошли в здание вокзал и подошли к расписанию. Аравинда держался подальше от Анны, потому что вместе они смотрелись бы очень странно.
На выходе из вокзала, он протиснулся к ней и шепнул: «Иди за мной». Анна уже на платформе отыскала его глазами и направилась за ним.
Старик обошел платформу, пролез под двумя составами и остановился у товарного поезда.