Изгнание в Индию
Шрифт:
– Так точно-с, господин полковник! Предательство!
– Они так не только уничтожат весь русский народ, но и будут веками глумиться над ним! – Андрей в гневе посмотрел на офицера. – Из-за одного предателя погибнут миллионы! Десятки миллионов!
– Господин полковник, прошу вас! – воскликнул обер-лейтенант. – Вы сейчас ничем не сможете помешать им. Единственное, что вы можете сделать, – это спасти свою семью! Без промедления! Через четверть часа большевики будут здесь.
Офицер помог семье собраться, и, погрузив
Анна смотрела, как превращалось в пепел единственное место на земле, где она была счастлива, и слезы лились из ее глаз.
– Мамочка, дорогая! Не плачь! Мы еще вернемся и отомстим эти нелюдям! Нам бы только подрасти и стать настоящими мужчинами, – успокаивали ее дети.
Анна вытерла слезы и, не бросая прощального взгляда на дом, повернулась к мужу – Андрей сидел на дрожках рядом с офицером.
Впереди на холме, в двух-трех верстах появился отряд конников. Они неслись навстречу телеге. Один из всадников держал в руках красный флаг с пятиконечной звездой.
– Сволочи! – крикнул офицер и свернул с дороги.
Телега скакала по кочкам и ухабам, пытаясь оторваться от погони, но их догоняли. Анна впервые в жизни начала громко молиться. По-английски.
Андрей удивленно оглянулся на нее, и достал из кармана оба своих револьвера.
Офицер бросил на них взгляд и крикнул: «У меня есть, ваше превосходительство!».
– Второй – для всех нас, – прошептал Андрей.
Он знал, что большевики не просто убивают людей, а сутками мучают самым зверским образом. Такой участи он для своей семьи не хотел.
Телега уже почти взобралась на вершину второго холма. Сбоку слышна была брань и угрозы большевиков.
Андрей взвел курок и выстрелил.
Всадник, скакавший в арьергарде, повалился на землю. Та же участь постигла еще троих.
У Андрея больше не оставалось патронов. Этот уставший от бессонницы в последние дни, шестидесятидвухлетний мужчина посмотрел на свою семью, и переложил заряженный пистолет в правую руку.
«Прощайте мои родные», – тихо сказал он.
Большевики были уже в трех метрах от телеги. Скакавший первым смуглый командир с огромными рыбьими глазами, длинным тонким горбатым носом и острой бородкой, смотрел на Анну, которая инстинктивно приподняла руку, защищая себя и детей. Он увидел длинный шрам от запястья до мизинца.
«Сначала отрублю руку!» – предчувствуя победу, подумал он, занося саблю.
Выстрел отбросил его назад.
«Осталось ровно шесть патронов – на нас всех», – подумал Андрей.
Конь командира заржал и попятился назад. На мгновенье остановились и остальные герои революции.
«Черт! Ранен! – понял командир, и приказал остальным. – Что встали?! Догнать и повыдергивать все жилы! – рявкнул он на них с крякающим акцентом, выдававшим в нем иностранца, и поскакал в сторону горящей усадьбы – надо было перевязать рану.
Их снова догоняли. Андрей, уже в мельчайших подробностях различал озверевшие небритые физиономии, горящие ненавистью глаза – как оскалив свои зубы, эта сотня мчалась за ними, чтобы расправиться над четырьмя мальчиками и женщиной. Было ясно, что в них не стреляют, потому что хотят поглумиться над «буржуями», прежде чем убить. И в какой-то момент ненависть настолько переполнила Андрея, что он, забыв обо всем, вскинул руку и чуть было не выстрелил в них. Он опустил револьвер и услышал шквальный огонь.
Первый ряд конников вылетел из седел. Затем послышались две пулеметные очереди, и выстрелы не меньше тридцати винтовок.
Большевики остановили коней, не зная, что делать – добивать беглецов в телеге или бежать.
Раздалась еще одна очередь и винтовочные залпы – от сотри конников осталось меньше половины, и они, почувствовав серьезную опасность, нещадно стегая своих лошадей, понеслись в сторону усадьбы.
Все это произошло не больше, чем за полминуты.
– Слава России! – услышал он несколько голосов.
Телега остановилась.
– Слава России! – крикнул офицер.
На вершине холма появилась голова азиатского солдата.
– Го-осподи, помилуй! – сказал обер-лейтенант.
Андрей спрыгнул на землю, и поднялся наверх холма. Навстречу ему уже шел казачий старшина.
– Старшина Егоров! Зауральский казачий полк! – представился он.
– Полковник в отставке Сперанов. – сказал Андрей и по сохранившейся привычке отдал честь.
– Обер-лейтенант Николаевский! – офицер вытянулся по струнке, отдавая честь.
Старшина посмотрел на перепуганных мальчиков и Анну.
– Вам повезло, Андрей Тимофеевич. Еще полминуты и мои узбеки и киргизы ничего не смогли бы поделать.
– Что есть – то есть, старшина. Думаю, что нет смысла говорить вам, насколько я благодарен.
Старшина бросил взгляд на заряженный револьвер, потом на семью Андрея, и все понял.
– Это было бы единственно-правильное решение, господин полковник, – сказал он.
Он обернулся к своим солдатам и крикнул: готовься к обороне рубежа. На той стороне холма послышался лязг оружия и тяжелый топот солдатских сапог.
– Езжайте к станции, они ее возьмут не раньше, чем к утру. Через два часа будет поезд, как раз поспеете.
– Господин старшина, позвольте остаться с вами? – спросил офицер.
– Оставайтесь, обер-лейтенант. Поручаю вам правый фланг. Следите, чтобы со стороны дороги больше никто не появился.
– Есть! – офицер отдал честь и побежал готовиться к обороне.
Андрей еще около минуты говорил с казаком, объясняя особенности местности, потом попрощался, еще раз поблагодарил и сел на дрожки.