Изгнание
Шрифт:
– Тебе и не придется, – спокойно произнес Джоселин. – Вы должны уйти, сэр. Немедленно! Ваше присутствие здесь больше продолжаться не может.
– Хорошо, я уйду, – согласился сэр Дензил, изо всех сил сдерживая ярость, – но знайте одно. Вы никогда больше не увидите своего ребенка, мадам. Констанция навсегда останется в моем доме. И я всем заявлю, что вы родили свою дочь от меня.
– О нет! – закричала Николь, понимая, что у нее начинается истерика, но ничего поделать она уже не могла. – Я не могу оставить с вами бедную крошку, чтобы вы издевались и мучили ее. Вы должны вернуть мне ее и немедленно. Вы слышите?
– Никогда.
– Боже,
– Хватит! – приказал Джоселин, становясь между ними. – Арабелла, ты получишь назад свою дочь, не бойся.
– Сумасшедшие преследуются по закону, – начал сэр Дензил, и у него на губах заиграла отвратительная улыбка. – Так что вы сможете отобрать ее у меня только силой.
– Дорогой сэр, – спокойно ответил Джоселин, – теперь я бы хотел увидеть вашу спину.
– Вы прогоняете меня?
– Конечно. Так что проваливайте из моего дома, иначе я убью вас и прибавлю себе хлопот с трупом.
– Я этого так не оставлю, – пытался защищаться сэр Дензил, – не думайте, что все эти ваши угрозы останутся безнаказанными.
– Вон! – прорычал Джоселин и, распахнув дверь, выбросил отчима Арабеллы в коридор, схватив его за воротник.
– Господи помилуй! – воскликнул стоявший за дверью мистер Холлин.
– Прошу прощения, ваша светлость, – вежливо произнес милорд.
Нервы Николь не выдержали, и она залилась диким истеричным хохотом.
– Прекрати, – остановил ее Джоселин, даже не повышая голоса. – Иди в мой кабинет и посиди там. Роджер принесет тебе бренди. Позже я приду к тебе. А теперь, ребята, будьте так любезны, проследите, чтобы сэр Дензил покинул дом, а мы с мистером Холлином допьем портвейн.
На этом все закончилось. Выплеснув все чувства и эмоции, Николь сидела в свете свечей как бы погруженная в тихую и теплую пелену, невидящими глазами уставясь на пляшущий в камине огонь. Она хотела сосредоточиться и все обдумать, но ей это было не по силам. Ее мысли снова и снова возвращались к Грейз Корт, как трудяга-ослик, который ходит по кругу, вращая мельничное колесо. Все, что было с ней раньше – ее повторяющийся сон, сцена, которую она только что пережила, – все это крутилось у нее в голове, сливаясь и теряя очертания. Желая вообще изгнать всякие мысли, она закрыла глаза.
Должно быть, она уснула, потому что, когда дверь открылась, и в комнату вошел Джоселин, часы пробили полночь.
– Он ушел? – спросила она, глядя на стоящего в дверном проеме мужчину.
– Уже давно. Я все это время был с беднягой мистером Холлином, пришлось его успокаивать, он совсем разнервничался, – спокойно ответил Джоселин.
– А ты? Как ты себя чувствуешь?
– Со мной все в порядке, – он сделал несколько шагов в ее сторону. – Меня гораздо больше беспокоит твое самочувствие.
Николь встала, чтобы лучше видеть его лицо.
– Есть только одна вещь, которая беспокоит меня больше, чем судьба бедной Миранды.
– Что же это?
– Что ты можешь поверить в те ужасные вещи, которые он говорил обо мне. Потому что, кроме того, что у нас было с Майклом Морельяном, клянусь, больше не было ни слова правды.
– Я знаю это. Не забывай, что я встретил тебя ночью на берегу реки. Ни один человек не смог бы притвориться и разыграть такой спектакль.
– За исключением, может быть… сумасшедшей.
Джоселин положил руки ей на плечи:
– Дорогая, да, ты со странностями, тебя мучают какие-то видения, но сумасшедшей тебя назвать никак нельзя.
– Спасибо… Джоселин…
– Да?
– Ты придешь ко мне сегодня ночью?
Он взял ее за подбородок и внимательно посмотрел в глаза.
– Арабелла, не думай, что я отказываюсь, потому что хочу набить себе цену. Я такой же мужчина, как и все. Я понимаю, что между нами начинает возникать чувство, которое половой акт выплеснет наружу, и мы сможем достичь вершины блаженства. Но если это произойдет сегодня, ты не сможешь отдаться мне до конца, потому что в тебе еще живет что-то, что тебя сдерживает, может быть, это воспоминания о Майкле Морельяне, а может – что-то другое, чего я пока не знаю. Но, несмотря на это, я верю, что придет день, когда наша любовь достигнет вершины, и ты откроешь мне свою душу. И именно этого дня я буду с надеждой ждать. Ты понимаешь меня?
– Нет, – ответила она, вытирая слезы и качая головой, – я, наверное, слишком глупа.
– Не говори так. Ты прекрасная женщина и умная не по годам.
– Но ты же ничего обо мне не знаешь.
Он улыбнулся:
– А вот тут ты ошибаешься. Я знаю о тебе гораздо больше, чем ты думаешь.
– Ты все равно никогда не сможешь понять все до конца.
– Может быть. Но мне и не придется это понимать, потому что ты сама мне обо всем расскажешь.
Она быстро уснула, но к ней снова пришел СОН. Сначала она увидела себя, прежнюю, на репетиции с Луисом, она видела, как он на нее смотрит, прямо-таки раздевая взглядом и восхищаясь тем, как хорошо она выглядит в новом облегающем костюме. Потом СОН изменился. Николь оказалась в больнице, наблюдая за кем-то, кто выглядел таким покинутым и одиноким. Ей показалось, что она проходит мимо знакомых людей, людей с вытянутыми лицами, разговаривающими друг с другом шепотом. Она узнала Глинду, но когда Николь подошла и начала с ней разговаривать, пожилая актриса не ответила ничего и даже не посмотрела в ее сторону, как если бы Николь вообще там не было.
Она проснулась в мягких лучах сентябрьского рассвета, птицы молчали, небо было холодного жемчужного цвета. Над развалинами прежнего Грейз Корт стлался туман, из которого, подобно корабельной мачте, возвышалась покосившаяся башня самого первого лорда де Грея, который сражался в Креси с Эдуардом III. В старом запущенном парке среди развалин листья на деревьях только начинали кое-где отливать медью и золотом. Переживая события прошлого вечера, Николь не могла дольше спать, ей хотелось выйти, прогуляться по саду, глотнуть свежего пьянящего воздуха. Поднявшись с огромной постели, она оделась без посторонней помощи и вышла из дома в прохладу раннего утра.
Она пересекла лужайку, окаймленную полуразвалившимися стенами, и уже собиралась войти в сад, окружавший старинную башню, когда какое-то движение возле конюшен привлекло ее внимание. Молодой слуга только что вывел одного из меринов и разговаривал с Джоселином, похлопывающим по спине животное, которое крутилось и танцевало под большим седлом. Испугавшись того, что Джоселин собирается уехать, Николь опрометью бросилась к ним.
– Ты куда-то уезжаешь?
Он снял шляпу и опустил уже было занесенную в стремя ногу: