Изгнание
Шрифт:
«Я люблю тебя, Ладен», - шепнул Виз, любуясь женой.
«Я люблю тебя, Виз», - произнесла Ладен громко, так, что на них стали оглядываться с соседних гнезд, а зеленый старикашка со своей компанией пустили в их сторону дымные шары скаракосты и ментально пожелали здоровья и счастья.
Но они и так были здоровы и счастливы и любили друг друга. И вообще, все-то у них было удачно и хорошо, а будущее обещало еще больше счастья.'
Домой собрались они к вечеру, когда подзолотилось и зарумянилось пылевое кольцо и на южной половине неба появились белые пятнышки проступавших звезд. Ладен и Виз порядком устали от столичных впечатлений, а Гулик как сел во флайер, так сразу же повалился в трансформирующееся для сна сиденье и уснул.
«Теперь его до утра не разбудишь, - подумала Ладен и посмотрела на мужа, сидевшего за пультом управления.
– Помнишь, как он бегал по зверинцу? И удивлялся, почему звери не разговаривают с ним. А тебе приготовить постель?»
«Нам», - поправил он ее, улыбнувшись, и Ладен нежно дернула его за ушко.
Они вылетели на магистральный поток, оставалось пересечь город, а дальше можно было включать автоматику и мчаться по прямой к дому. Но у «поплавка» воздушной инспекции им просигналил фарон, приказав сесть на посадочную площадку.
«А что случилось?
– удивилась Ладен.
– Мы ничего не нарушали».
«Не спорь, - попросил ее Виз, сажая флайер.
– Сейчас выясним».
«Выясним, выясним», - донесся до них ментальный голос фарона, когда флайер опустился, перед ними предстал остроносый с колючим недоброжелательным взглядом мужчина в черном, трепещущем от ветра плаще. По другую сторону флайера появился другой фарон, он показал знаком, чтобы открыли кабину, а запрыгнув в нее, с бесцеремонностью столкнул Виза с кресла прямо в руки первого фарона, который ловко защелкнул на запястьях Виза наручники.
– Что вы делаете!
– закричала Ладен, пытаясь защитить мужа, но ее грубо оттолкнули.
· Спокойнее! Не возбуждай беспорядков!
– прикрикнул фарон.
· Мы ни в чем не виноваты. Мы…
· Разберутся. Они там быстро во всем разбираются, - сказал фарон, сев за пульт управления. Закрыв кабину, он рывком поднял флайер вверх и по прямой повел его к Биляргу.
Опустились они на той самой площадке, где встречался Ворх со своим эгрегером. Ладен осталась со спящим Гуликом во флайере, а Виза повели к черноте открытого дверного проема.
Пока Виз шел до двери, он мысленно цеплялся за Ладен, и она тоже держала мужа в своем ментальном объятии. Отдаляясь, они оставались единым целым и, как в порыве нежности, передавали друг другу только импульсы чувств: «Боюсь за тебя».
– «Любимая, береги сына».
– «Они отпустят тебя, ты не виноват ни в чем!» - «Конечно. Я люблю тебя, люблю…» - «Я не могу без тебя. Слышишь меня, слышишь?…»
В Билярге металла было больше, чем в обычных зданиях, и связь оборвалась, как только Виз скрылся в дверном проеме.
2. Достижение
Широкая в плечах и бедрах сильная женщина разминала парализованные мышцы Кари, бесцеремонно поворачивала ее на чьей-то постели, трясла, давила до боли, вызывавшей стоны баянны, и, отыскав таким образом новый очаг поражения, энергично убирала его, восстанавливая подвижность мышц. Кари покорилась чужим рукам, только старалась не встречаться с глазами женщины, заметив в них презрительную иронию. В первый момент баянна не поняла этого красноречивого осуждения и даже рассердилась: за что? Получила такой удар, а ее еще осуждают! Но постепенно до Кари доходил весь ужасающий смысл происходящего: ведь она привезла в Габар кселенза, да еще Верховного, как оказалось, и влюбилась в него внушенной любовью. Но и этого ей было мало, казнила Кари себя, вспоминая унизительно легкомысленный меск и свою беспомощность, рабскую робость в момент, когда могла мановением мысли остановить его, рвавшегося к глайдеру. И даже взлетевшего на глайдере могла настичь и швырнуть на скалы, но не сделала ничего. И за все это было теперь стыдно, так что больше не открывала глаз, боясь встречи со взглядом женщины. В комнатку заглянули, и кто-то спросил деликатно:
· Может, нужна помощь?
· Скажи, что сейчас придем, - ответила женщина и махнула рукой, приказывая закрыть дверь. Добавила, уже обращаясь к Кари: - Не терпится им, видишь ли… Тебе легче стало?
· Отпустило, - пошевелилась Кари и вдруг захлебнулась, закашлялась, ошеломленная громадной пригоршней мокрого снега, опущенного на ее лицо.
Стряхнула снежную кашицу с лица и увидела, как женщина зачерпнула откуда-то снизу новую пригоршню снега и собралась бросить его на обнаженную грудь больной. Кари попыталась увернуться, но только беспомощно дергалась в сильных руках женщины, размашисто растиравшей ее холодным и противно мокрым снегом. Пискнула:
· Не надо. Хватит.
· Надо! Я врач. Звать меня Дава, - представилась женщина.
Она насухо вытерла Кари, одела в теплый, ворсистый изнутри костюм, и по мере того, как проделывала все это, взгляд ее теплел и на лице появилась улыбка с оттенком любопытства, а потом даже некоторой гордости - вероятно, за результаты своей работы.
– Вот ты и красавица опять. Пошли.
· Нет, - запротестовала Кари. Необходимость куда-то идти, а действовать против Ворха, вызвала протест.
– Я не могу… Я должна его прежде увидеть.
· Ворха?!
– насторожилась Дава.
– Как ты его найдешь?
· Это не проблема, - присела Кари на край постели, и взгляд ее устремился в пространство.
· Ты что задумала?
– вцепилась ей в плечи Дава и тряхнула, привод = в чувство.
– Тебя ждут наши. Тадоль-па и все… Это не твой секрет, чтобы рисковать им. Ты наше оружие, слышишь! Наше!..
· Я понимаю. Но я ненадолго. Только посмотрю на него и… вернусь сюда
· Предстанешь перед ним такой вот, - скривилась Дава, утрирование изображая перекошенное лицо Кари, и, когда та кинулась к зеркалу, спросила: -
Это он так изуродовал тебя за любовь? И влюбил, конечно, гипнотером?! Знаешь как они это делают?
· Знаю, - выдохнула Кари, теряя силы. Искать Ворха, конечно же, было бессмысленно. О чем говорить? Что выяснять, когда все ясно.
· Пойдем. Ждут.
· Но я… - Кари обеспокоенно уставилась на Даву.
· Твоей красоты хватит на сотню женщин. Идем…
Они прошли в узкое, длинное помещение, заполненное народом. По экранам, составлявшим мерцающие ряды, Кари узнала диспетчерскую, в которой была вчера. Где-то впереди, за спинами плотно стоящих, а далее-сидящих рабов, слышался тихий и такой близкий голос Тадоль-па. Кари надо было пройти к нему, но спины, тесно прижавшиеся друг к другу, не отреагировали на ее толчки.