Изгнанная армия. Полвека военной эмиграции, 1920–1970 гг.
Шрифт:
Часть первая
Глава первая
Странный гость
Соня прокручивала у себя в голове все возможные варианты побега, но вариантов решительно не было. В миллиметре от ее носа находилась ненавистная белая дверь с бронзовой табличкой «15», а позади – суровый усатый сержант Петрович.
Похожий на сосиску палец сержанта вдавил кнопку звонка, и через секунду на пороге показалась неимоверно
– Детка моя, где ты была? Я чуть с ума не сошла от волнения!
– Мы нашли ее на Андреевском спуске. Шлялась по улицам, словно какая-то бродяжка. Если она еще раз убежит из дому, ею займется инспектор по трудным подросткам, и тогда вас точно лишат опеки.
Услышав это, женщина тут же сгребла Соню в охапку и прижала к себе. Девушка попыталась освободиться, но куда там! Руки тетки держали ее покрепче оков.
– Это последний раз, обещаю. Девочка все еще не отошла от того страшного случая. Ну, кто может ее обвинить?
Сержант побледнел. Он принялся переминаться с ноги на ногу, как огромный старый слон.
– Да уж, после такого любой свихнулся бы. А девчонка вроде ничего, держится. Да только это не повод гулять ночью без присмотра. Случится чего ненароком.
Сержант вздохнул тяжело и попрощался. Тетка тем временем затащила Соню за порог, но как только дверь захлопнулась, с силой оттолкнула от себя девушку:
– Да как ты смеешь, мерзавка! Сбегать из дому на два дня! Где тебя носило?
– Я ночевала на крыше заброшенного дома. И могу вас заверить, что там гораздо приятнее, чем здесь! – крикнула Соня.
От злости Карина Ивановна начала раздуваться, словно воздушный шар. Казалось, еще немного, и ее розовый шелковый халатик разлетится на мелкие кусочки.
– Я приютила тебя после смерти твоих родителей, хотя могла отправить в детский дом!
– А школа для трудных подростков – это вам не детский дом? Я не буду там учиться, вы меня не заставите!
– Расскажи это кому-нибудь другому. Ты пойдешь в эту школу, потому что я так сказала, – прошипела Карина Ивановна.
На этот раз Соня вынуждена была сделать шаг назад, так как неимоверный бюст тетушки грозил придавить ее своей тяжестью.
– И не подумаю, – проговорила сквозь зубы девушка.
– Это мы еще посмотрим. А сейчас – марш в свою комнату! Никакого обеда и ужина! – рявкнула тетка и толкнула Соню к длинной винтовой лестнице.
Девушка бросилась вверх и остановилась, только захлопнув за собой дверь. Тяжело дыша, она опустилась на корточки и обхватила голову руками. Этот кошмар никогда не закончится…
Оставшись без ужина, Соня проворочалась у себя в кровати, пытаясь не слушать урчания желудка и не думать о своей новой школе. Два дня назад она побывала там вместе с теткой, и впечатления от этого места остались у нее самые ужасные. Стерильные коридоры без вазонов, кресел и плакатов. Окна намертво приклеены к раме – нипочем не откроешь. Натуральная тюрьма.
Директриса школы была похожа на засушенную
– Ваша девочка требует особого психологического подхода. Уверяю вас, наши специалисты вернут ее к активной жизни.
– Честно говоря, активности в ней и так хватает, – хохотнула Карина Ивановна и похлопала пухлой ладонью по руке Сони.
Девушка закатила глаза и поставила ступни на край стула.
– Сядьте нормально, леди! – процедила директриса ледяным тоном.
Соня не сдвинулась с места. Интересно, что здесь делают с подростками, когда те отказываются повиноваться?
– Я запомню это, леди, – проговорила директриса все тем же холодным тоном. – Обещаю, через год вы не узнаете свою девочку.
Вдруг в кабинет вломился мальчик. На вид ему было столько же, сколько и Соне, – лет 16. У него были гладкие темные волосы, зализанные на один бок, и совершенно круглое, как будто очерченное циркулем, лицо. Белоснежная кожа и розовые щечки делали его похожим на младенца-переростка. Одной пухлой ладошкой парень прикрывал здоровенный фингал под левым глазом, а второй – придерживал подтяжки. Очевидно, их кто-то недавно порвал, и поэтому клетчатые штаны грозили в любой момент свалиться.
– Ой, простите, – промямлил парень и вмиг стал белее двери, через которую он только что ворвался. – Я не знал, что у вас посетители.
– Очень мило, Петр. Вы так и не научились хорошим манерам. Как считаете, ночь в комнате раздумий научит вас стучать в дверь?
– Я больше не буду. – Парень стал немилосердно коверкать слова, выплевывая и заглатывая согласные буквы там, где этого совершенно не требовалось.
От волнения он даже выпустил из рук одну из подтяжек, представив дамам край своих красных трусов.
– Вы можете быть свободны, Каминских, – отчеканила директриса и тут же перевела все свое внимание на посетителей.
Мальчик дрожащими руками потянул к себе дверную ручку. Соня заметила, как на его щеке блеснула слеза. Что это за комната раздумий? И не там ли этому парню поставили фингал? Соня снова взглянула на директрису. Эта женщина нравилась ей все меньше и меньше. Девушка не стала ждать, пока они останутся с теткой наедине, и высказала свое мнение об этой школе прямо в кабинете.
И без того длинное лицо женщины вытянулось еще больше, и у нее задергался левый глаз.
– Таких слов не смеет произносить никто в этой школе. Я повторяю – никто! Скоро я научу вас быть вежливой со старшими. Обучение начнем с понедельника. А теперь прошу покинуть мой кабинет.
Тут уж Соня послушалась беспрекословно, вылетела из комнаты, оставляя за собой возмущенную сушеную гусеницу и постоянно извиняющуюся тетку.
Соня поежилась, кутаясь в свое одеяло. Эта ведьма еще успеет на ней отыграться. Понедельник будет просто кошмарным, как и весь будущий год, как и вся ее жизнь. Под громкую канонаду голодного желудка Соня провалилась в тревожный сон.