Изгнанная армия. Полвека военной эмиграции, 1920–1970 гг.
Шрифт:
– Наконец-то. Мы уже заждались! – взволнованным голосом проговорила Карина Ивановна. – Вы ведь понимаете, в таких делах не знаешь, случится ли это через год, через два, или через десять лет. А время-то идет. Мы стареем. Вот бы появилась какая-то определенность. Скажем, через каждые двадцать или тридцать лет.
– Правила есть правила. – Георг развел руками. – Не я их устанавливал, не мне их менять.
– Ну конечно, конечно! – запричитала тетка и слащаво улыбнулась. – Прошу вас, расскажите, как в этот раз будет проходить подготовительный тур.
Георг прокашлялся и отхлебнул немного чаю.
– Как всегда, он продлится ровно год с этого момента. Обо всех подробностях ваши девочки узнают в понедельник. Я буду их ждать вот по этому адресу.
Гость протянул Карине Ивановне белую визитную карточку. Тетка выхватила ее и пробежалась глазами по тексту, выведенному золотистыми буквами со множеством завитушек. Кажется, там был написан только адрес, но какой именно, Соня не успела разглядеть.
– Ровно через 365 дней, отсчитывая с этой минуты, начнется Игра, – Георг посмотрел на наручные часы, подкручивая секундную стрелку. – Время пошло.
Марта неожиданно вскрикнула и вскочила на ноги. Она обежала стол по кругу и кинулась в объятия Карины Ивановны.
– Мама! – воскликнула она, радостно пританцовывая. – Я так счастлива!
Тетка обняла дочку и широко улыбнулась. Соня заметила, как на ее щеке блеснула слезинка.
То, что сейчас происходило на кухне, было таким диким для Сони, что она начала сомневаться, не снится ли ей все это. Девушка незаметно ущипнула себя за руку и сморщилась от боли. «Лучше бы это был сон», – подумала она. Пока ее тетка и кузина отплясывали шаманские танцы возле холодильника, Соня обратилась к Георгу.
– Простите, – произнесла она полушепотом, – я не совсем понимаю, что вы имели в виду, когда говорили о подготовительном туре. Вы не могли бы объяснить, что это такое?
Брови гостя моментально взлетели вверх. Он напрочь забыл о своих часах и оторопело уставился на Соню.
– Как? Неужели отец и мать ничего вам не рассказали? – спросил он слишком громко. Тетка и Марта замерли на месте.
– Нет, – медленно проговорила Соня, не понимая, какое отношение ко всему этому имеют ее родители.
На стул рядом с Соней тут же опустилась Карина.
– Вы, должно быть, еще не знаете, – начала она загробным голосом. – Родители бедняжки погибли полгода тому назад.
– Но как такое возможно? – Брови Георга взлетели вверх.
– Я видела Сонечку в последний раз, когда ей было годика три, не больше, а затем Ольга и Роман уехали из Украины. Мой покойный муж рассказывал, что его брат занимался изучением хищников. Но только зачем для этого колесить по миру, если в зоопарке их и так полно? – Тетка хохотнула и продолжила: – В Украину они вернулись где-то полгода тому назад и поселились в своем родовом особняке, совсем недалеко отсюда. В первую же ночь в их доме случился страшный пожар!
Тетка выдержала паузу, наслаждаясь реакцией гостя.
– Пожарным еле удалось вытащить малышку из полуразрушенного дома, а вот ее родителей спасти не удалось…
– А они не могли… – Георг запнулся на полуслове, бросив быстрый взгляд на Соню.
– Выжить? – живо переспросила тетка. – О нет, они сгорели заживо! Огонь был таким сильным, что даже останков не нашли. А я тем временем взялась за воспитание моей бедной племянницы. Хоть мы и не родные по крови, но, кроме меня, на всем белом свете у нее никого не осталось.
Тетка накрыла своей влажной ладонью ладонь Сони. Девушка громко фыркнула и выдернула руку. К чему этот спектакль?
– Из-за чего возник пожар? – спросил Георг тихим голосом.
– О! – оживилась тетка. Казалось, она с самого начала ждала этого вопроса. – Видите ли, никто точно не знает! Пожарные предположили, что в доме долго никто не жил, и поэтому проводку не чинили. Очевидно, случилось короткое замыкание. Сначала загорелся первый этаж, а затем пламя распространилось по всему дому. В ту ночь я забыла задернуть шторы на окнах, и меня разбудил яркий свет. Дом бедняжек находится в каких-то пару кварталах отсюда, и я хорошо видела пламя, которое поднималось на добрых пять метров над городом. От этого на улице было светло, как днем. Никакие старания пожарников не могли погасить огонь. Утихомирить его смогли только тогда, когда от дома остались одни руины!
В воздухе повисло молчание. Соня изо всех сил старалась не слушать рассказа тетки, но слова, словно мерзкие слизняки, заползали ей в уши. Ее дыхание участилось. Девушка поспешила наклонить голову и закрыть глаза.
«Только не сейчас, – проговаривала про себя Соня, – только не сейчас».
Девушка уже чувствовала, как где-то глубоко внутри нее зарождается ледяной холод. Он медленно растекался по жилам, превращая горячую кровь в вязкий кисель. Соня слышала нарастающий рев пожара в ушах. Она знала, чт'o сейчас должно было произойти, и панически боялась этого.
– Мне очень жаль, – раздался тихий голос Георга.
В нем звучало искреннее сочувствие, и это, как ни странно, заставило Соню вынырнуть из воспоминаний того страшного дня обратно на кухню своей тетки. Спустя несколько минут девушка смогла дышать спокойнее.
– Вы знали моих родителей? – выдавила из себя Соня чужим голосом.
Георг кивнул.
– Они были хорошими людьми. Этому миру будет их не хватать. – Георг наклонил голову, как будто хотел почтить минутой молчания память об Ольге и Романе. Затем он резко поднялся, ударив тростью по полу, и развернулся к Карине Ивановне.
– Вам известны правила. Вы должны будете решить, как обучать девушек. Можете в понедельник привести их в школу либо же оставить на домашней подготовке.
Лицо Карины Ивановны тут же расплылось в добродушной улыбке, однако ее глаза с искорками злорадства метнулись к Соне.
Георг сильнее сжал набалдашник своей трости и, понизив голос, произнес:
– Смотрительницам может показаться странным, если одна из ваших подопечных будет учиться в школе, а вторая нет. Впрочем, решать вам. Всего доброго, леди! – произнес он уже громким голосом и, поклонившись, удалился.