Изгнанная армия. Полвека военной эмиграции, 1920–1970 гг.
Шрифт:
– Это ваша вторая дочка? – спросил Гоги, указывая на Соню.
Тетка резко поменялась в лице.
– Нет, – произнесла она сдавленным голосом. – Это моя племянница, дочь Ольги и Романа.
У Гоги было такое выражение лица, как будто он ткнул палкой в корягу, а та оказалась лохнесским чудовищем.
В ту же секунду стоявшие рядом люди уставились на Соню и начали громко перешептываться. Соня скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на незнакомцев. Что они все себе думают? В конце концов, просто неприлично так пялиться.
– Ой, прости! – на Соню налетел парень и чуть было не сбил ее с ног.
С удивлением девушка узнала мальчишку из школы особого режима. Кажется, с момента их последней встречи он еще больше поправился. Во всяком случае, его клетчатые штаны теперь поддерживало сразу две пары подтяжек, а такая же клетчатая бабочка на шее выглядела скорее удавкой, чем украшением. Левый глаз бедняги полностью скрылся под огромным синяком, занимавшим теперь чуть ли не половину его лица, а на похожих на бантик губках виднелись ссадины. Очевидно, беднягу еще раз хорошенько поколотили.
– Ты что здесь делаешь? – воскликнула Соня, подавая парню носовой платок, который тот только что выронил.
Парень какое-то время смотрел на нее, глупо открыв рот, но затем его лицо озарилось улыбкой. Очевидно, он вспомнил то утро в кабинете сушеной гусеницы.
– Я проучился в той школе пять лет. Жуткое место! Но, к счастью, начинается Игра, и папа забрал меня оттуда. Меня зовут Петя Каминских, но ты можешь звать меня Петруша. Я поляк. – Парень протянул Соне мокрую от пота ладошку, и девушка ее пожала.
– Соня Стрельченко. Украинка, – ответила в той же манере Соня, и тут же увидела, как лицо парня вытянулось от удивления.
– Т-ты т-та самая? – прошептал он, на этот раз почему-то сильно заикаясь.
– Конечно, та самая! – На плечо Сони легла тяжелая рука с дорогими наручными часами. – Разрешите представиться, я – Константин Романов. Игрок прошлой Игры, а также отец этого замечательного молодого человека.
Если высокий мужчина с черными волосами и посеребренными висками был нереально красив, то его сын походил на древнегреческого бога. Завитые в легкие локоны бронзовые кудри обрамляли чересчур мужественное для подростка лицо. Прямой нос, чувственные губы и слегка выступающий подбородок делали его идеальным для роли голливудского красавчика. Вот только изумрудного цвета глаза смотрели слишком прямо, уверенно и даже надменно. И еще в позе парня чувствовалась какая-то хищная настороженность. Казалось, стоит Соне сделать одно неверное движение, как ей тут же заломят за спину руки и прижмут к земле. Одет парень был в классические брюки с остроносыми туфлями. Верхние пуговицы белой рубашки были небрежно расстегнуты, а рукава – подкатаны до локтей, обнажая внушительные мускулы.
– Я Рэм. – Парень протянул Соне руку и пожал ее.
Девушке показалось, что между ними проскочил электрический разряд. Вот только в этом прикосновении не было ни грамма симпатии. В глазах отца, несмотря на ослепительную улыбку, читалась злость, а в глазах сына – всепоглощающая ненависть.
– Я был знаком с вашими родителями и смею вас заверить, что достаточно хорошо подготовил своего сына. У вас просто нет шансов, – произнес Константин таким тоном, каким читают вслух меню в ресторане.
– Рада за вас и за вашего сына, – ответила Соня с вызовом.
В ту же секунду улыбка слетела с лиц обоих. Казалось, они вот-вот набросятся на Соню с кулаками.
– Константин! Какая приятная неожиданность! – Тетка отодвинула своим грузным телом Соню и принялась обниматься с мужчиной. Девушка воспользовалась минутой, чтобы отойти подальше от этого агрессивно настроенного семейства.
– Эти Романовы – те еще типы! Держись от них подальше, – посоветовал Петруша.
– А что он имел в виду, говоря… – но Соня не успела задать вопрос.
Толпа загудела и захлопала, приветствую Георга. Учитель появился на крыльце школы в белоснежном фраке, поигрывая длинной тростью.
– Я рад приветствовать вас на тысячной Игре!
Двор наполнился радостными возгласами и словами одобрения. Не хватало только праздничного салюта.
– Как вы знаете, эта юбилейная Игра будет особенной. Победивший в ней заслужит великие почести и вечную славу!
Двор снова взорвался бурными аплодисментами. Несколько мам в порыве чувств прижали своих чад к груди.
Происходящее все больше напоминало глупый розыгрыш. Соня окинула взглядом школьную территорию, ожидая увидеть притаившегося за кустами роз оператора. Но ни камер, ни микрофонов нигде не было видно.
– Сейчас я оглашу список участников Игры. Всех, кого я назову, прошу встать у дверей школы, – продолжал Георг как ни в чем не бывало.
На этот раз Соня почувствовала, как воздух пронизывают электрические разряды.
– Берта Райан. Потомок древнего ирландского рода, одержавшего победу в двадцати трех Играх! – громко произнес Георг.
Из толпы выскочила конопатая девочка с волосами морковного цвета и встала позади учителя. Ее родители и еще несколько человек закричали: «Браво!»
– Марта Измайлович! Потомок древнего белорусского рода, одержавшего победу в пятидесяти Играх!
Пожалуй, даже мисс мира не прошлась бы по лестнице лучше, чем это сделала Марта. Оказавшись за спиной Георга, она одарила всех лучезарной улыбкой, и по толпе пронеслось восхищенное «ах». Для полного образа кузине не хватало только серебряной короны и парочки блеснувших слезинок на глазах.
– Петр Каминских! Потомок древнего польского рода, не одержавшего победы ни в одной Игре.
Петруша улыбнулся Соне и неуверенно направился к лестнице. Тяжело дыша, он встал за спиной Георга. Ему никто не аплодировал, кроме его отца – худощавого мужчины на костылях.
– Даша Церетели. Потомок древнего грузинского рода, победившего в сорока двух Играх, – прокаркал Георг и уставился прямо на высокую девушку с синими и желтыми прядками в волосах.
Однако вместо девушки на сцену вышел ее отец. Теперь его кожа приобрела слегка зеленоватый оттенок. Семейная черта или неудачно выбранный завтрак?