Изгнанник. Арка 3. Том 2
Шрифт:
— Как вы мне надоели! — тут же вскипел я, — ваша власть — вы и разбирайтесь с ней сами. Мне ещё в этой сфере оказаться виноватым не хватало для полного счастья!
— Дэмиен, никто тебя не будет назначать ответственным за что-либо, — тут же сказал Анаму, — просто будешь советником по общим организационным вопросам. Ну же, ты явно пришёл к нам из более развитого мира — вот и поделись своими знаниями. Всё, что от тебя будет требоваться — это совет, а уж следовать ему или нет — будет на совести ответственного исполнителя.
— Чёрт с вами, — вздохнул я, — всё равно полгода лежать и плевать в потолок мне явно надоест. Пусть будет по-вашему…
— Отлично! — Викай, который вообще-то о моих знаниях не должен был ни сном, ни духом, просиял так, как будто Шеала только что приняла его предложение руки и сердца, — тогда у нас как раз есть несколько вопросов, по которым не помешает…
— Больному нужен отдых! — в комнату тут же влетел Джул, который, как оказалось, был очень даже в курсе всего, что тут говорится, — он еле на ногах стоит.
— Ничего страшного, — хладнокровно ответил Анаму, — сейчас позовём Пино, он притащил такое же ездовое кресло.
Я устало закатил глаза. Похоже, сейчас здесь, да и не только здесь, но и во всех городах Руарха начинался дурдом. Но в этом дурдоме были живые существа, глаза которых горели от предвкушения новой жизни, от осознания того, сколько теперь появилось возможности, от радости и счастья, что теперь и для себя, и для своих детей можно будет построить новую, куда лучшую жизнь. Значит, всё это случилось не зря…
Глава 4.10
Глава 10. К возрождению.
Так и начала налаживаться жизнь в Руархе. Ещё две недели Джул за мной присматривал, неприкрыто вздыхая от того, что я потерял свою магию, и оттого выздоравливал особенно медленно. Так что Пино с инвалидной коляской оказался отнюдь не преувеличением: как оказалось, мной овладела такая слабость, что на ногах я мог держаться, самое большее, десять минут, после чего без сил падал там же, где и стоял.
К счастью, скучать мне действительно не давали. Пино действительно каждое утро приходил за мной, кормил, после чего на коляске увозил в новый кабинет, где уже пытались организовать порядок ученики Йегероса. Я передал Аламейко последнюю просьбу его подопечного, и он воспринял её со всей серьёзностью. Его учениками оказались генрано, шинрано и янрано. Причём их характеры проявлялись совершенно неожиданно. Генрано была свойственна мечтательность и большие планы, янрано был озабочен контролем и соблюдением порядка, а шинрано рьяно интересовался экономикой и материальным обеспечением.
— Вам бы сюда ещё вимрано, — сказал я в один из таких дней, — чтобы каждая раса имела представительство в органах власти, и чтобы всегда была возможность заявить о себе.
— Дэмиен, — рассмеялся тогда Анаму, — после всех тех вещей, которые остальные творили с мудрецами вимрано, эта раса уйдёт от остальных прочь при первой же возможности. Когда вода вернётся в мир в достаточной степени, чтобы наполнились реки и озёра, вимрано уйдут, возможно, что навсегда. Да многие и уже ушли навсегда, и я не могу их винить: уж лучше жить возле грязной лужи, чем рядом со своими палачами, которые усиленно делают вид, что ничего не было. Арсини, Маури и Адресто вернулись в Кастильву на время. И только ради тебя.
— Не могу сказать, что одобряю подобное, — я покачал головой, — если ты не представлен в органах власти — значит, у тебя нет своих интересов, только государственные. В будущем это аукнется множеством конфликтов, когда власть будет искренне недоумевать, почему вимрано не желают того же, чего желает она. Но это их выбор.
— Знаешь, — Анаму, на удивление внимательно меня выслушавший, довольно хмыкнул, — я передам эти слова, кому надо. И вполне возможно, что кое-кого они даже убедят.
Вообще в этом была своя странная ирония. Что бы я ни говорил, какие бы вещи ни пояснял — меня всегда слушали очень внимательно, а Аламейко, дай ему волю — и вовсе ходил бы за мной круглые сутки с блокнотом и карандашом. Наверное, блокнотов в этом мире изобрести ещё не успели. Или не смогли, ведь производство бумаги тоже требует большое количество воды. И это разительно отличалось от того времени, когда я только попал в Руарх: всех интересовала только вода, которую я был в состоянии дать, и всем было совершенно неплевать, что я думаю и чувствую. Ну, разве что Йегероса это немного интересовало, и то только в той степени, чтобы это не конфликтовало с необходимостью постоянно снабжать город водой.
Впрочем, и моё текущее высказывание своих соображений тоже в какой-то мере вызывало конфликты. Наиболее ярко это проявилось во время суда над Гимлавом и Лексабом. Обоих привели в здание, где проводился суд, связанными, с заткнутыми ртами. Оба они были грязные, страшно измученные и с полностью потухшими глазами. При этом и от повязки на глазу Лексаба, и от перевязи на руке Гимлава шли отчётливые следы гноя, что явно говорило о том, что медицинской помощи они тоже никакой не получали. Разумеется, оба они были в антимагических ошейниках, которые тоже доставляли им своё количество неудобств. Их подвели к трибуне, за которой расположились трое судей. Первые двое, разумеется, были Аламейко и Анаму. Третьим должен был быть Викай, но он вовремя взял самоотвод, смывшись в Корроско, чтобы сложить с себя полномочия градоправителя и, наконец, получить возможность воссоединиться со своей женщиной. И это было очень мудро с его стороны, так как он был вполне близок к тому, что разделить судьбу Лексаба и Гимлава. В итоге третьим судьёй стал Маури, который слишком охотно взял на себя эту роль, и который сейчас с мстительным наслаждением разглядывал измученных правителей, которые стояли перед судьями на коленях.
Аламейко при этом проявил свои блестящие способности руководителя, согнав за это заседание нужную массовку, которая свистела, кричала и оплёвывала несчастных Гимлава и Лексаба. Мне это показалось отвратительно несправедливым, но я пока смолчал. До поры, до времени.
— Итак, судебное заседание объявляется открытым, — провозгласил Аламейко, — советник Дэмиен, вы согласны?
— Боюсь, уважаемый Аламейко, если заседание будет проходить в таком виде, и подсудимые будут стоять с заткнутыми ртами, даже не имея возможности оправдаться, то это заседание произвола, а не суда.
— А какое к ним ещё ожидается отношение? — искренне удивился Анаму, — они — государственные преступники, которые все последние годы пожирали остатки ресурсов нашего мира. После всего случившегося они больше не имеют права голоса в наших глазах.
— Тогда для чего всё это нужно? — спросил я, — зачем было мучить их, отказывая и в гигиене, и в медицинской помощи? Вы что, не видели, что они оба покалечены?
— Всё это было часть их наказания, — ответил Анаму, — подавляющая часть обычного населения городов могла позволить себе мыться 1–2 раза в аквоту. Эти же господа, будь уверен, никогда не отказывали себе в регулярной гигиене. Так что им очень даже нелишним было почувствовать на своей шкуре, как всё это время жили простые граждане.