Изгнанник
Шрифт:
Ненависть была взаимной, при виде мятежника, лицо главнокомандующего скрючилось, гипертрофированно изображая призрение. С надменным взглядом он демонстративно встал из-за стола.
– Ваше величество я не стану сидеть за одним столом с этим предателем. У этого человека нет чести. – Манред, стараясь не пересекаться взглядом с только что пришедшим, задрал нос так высоко, что его шея тихонько хрустнула.
Такое поведение показалось Альбериону очень смешным и по-детски нелепым, но из вежливости «предатель без чести» сдержал ухмылку.
– Не хотите с ним сидеть за одним столом, пожалуйста, можете стоять, но отсюда никто не выйдет пока у нас не будет плана наступления. – Джермейн использовал свой самый суровый голос, давая понять, что не настроен, слушать пререкания и заниматься выяснением чужих отношений.
Главнокомандующий медленно (чтобы все видели его патетичный жест) отодвинул стул в сторону, показывая, что в нём он больше не нуждается. Его примеру последовали ещё четыре генерала.
Оглядев всех присутствующих король, уже более мягким тоном, изрёк:
– Отлично, раз с этим покончено, тогда объясните мне. КАК наша армия, уже четыре года не может пробиться через перевал?! Ведь в армии Ошиды ДАЖЕ МАГОВ НЕТ, ПОЗВОЛЬТЕ МНЕ НАПОМНИТЬ!!! Ещё мой прадед сделал так, что мы стали единственным королевством на материке, в армии которого служат чародеи. Неужели этого преимущества вам недостаточно для победы? – Он иногда переходил на крик, затем брал себя в руки, но потом снова срывался на высокие частоты, его голос словно бросало по волнам то вверх то вниз. Заметно было, что Джермейн расстроился из-за срыва мирных переговоров – его разговоры о нежелании воевать были для него не пустыми словами.
– Мой король. – Как и полагалось, слово взял главнокомандующий. – Их страна хоть и меньше нашей раза в четыре, но более густо населена, а потому и армия более многочисленна. Наше преимущество в ударной мощи они нивелируют своим численным превосходством.
– И что, мы теперь не можем их победить? На мир они не идут, а одержать хоть одну победу мы не в состоянии. – Король потёр лоб, кончиками пальцев, измученно расплывшись в кресле.
– Но мы ведь ещё ни разу не проиграли. – Продолжил другой генерал, мятежнику он не был знаком, но тот тоже стоял, выражая своё к нему презрение. – Их позиции хорошо укреплены, там четыре высокие крепкие башни с огромными баллистами на верху, с них они ведут обстрел, нанося большой ущерб нашей армии. Если бы магам удалось их обрушить, мы бы точно смогли прорваться сквозь этот узкий перевал, и выйти на необходимый нам оперативный простор.
– Хорошо! – Одобрительно кивнул правитель. – И какие у вас планы?
– Из самых сильных наших воинов собрать ударный отряд, дав им самое лучшее вооружение и броню, и когда они подберутся к башням подвести туда отряды магов. Подойдя к башням вплотную, они смогут их разрушить. – Подытожил Манред с плохо скрываемой гордостью от своего плана.
– И это весь ваш план?! – Не выдержал Альберион. – Биться как волны о камень в надежде, что мы прорвёмся! А если не прорвёмся то, что тогда?
– Не тебе учить меня тактике, мятежник! Я вместе с твоим отцом пять стран захватил, ещё до того как ты родился! Я сражался гораздо дольше тебя! – Седой и старый глава дома Асталион перешёл на крик.
Маг тоже не стал сдерживаться.
– Вам напомнить, как вы воевали! Напомнить, как отец поручил вам оборонять крепость Ренхол, чтобы остановить моё продвижение к столице! Я захватил эту крепость менее чем за два часа, хотя воинов у меня было в три раза меньше вашего. Потому что, в этом и есть вся ваша тактика, идти в лоб до победного. А если вдруг не получиться то, бежать в числе первых, а не то вдруг за жопу схватят. – Он привстал со стула, от гнева его вены на лбу вздулись, а лицо покраснело. Такого приступа злости бывший военачальник никогда не испытывал.
– Прекратите вы оба! – Угрожающе прорычал Джермейн, тоже поднимаясь со стула. Затем спокойным тоном спросил. – Альберион что ты предлагаешь?
– Не далеко от этого перевала есть несколько деревень. Между ними должно быть какое-то сообщение. Найдите среди наших воинов людей оттуда и расспросите их. Они покажут нам тропы, с помощью которых небольшой отряд магов обойдёт силы врага и спуститься прямо на голову вашим баллистам. – Предатель тихо сел на место глядя на своего короля.
– Значит, мне теперь не только за одним столом с предателем сидеть, но ещё и от солдат советы выслушивать! – Не унимался Манред Асталион.
– Не забывайте слова своей присяги лорд Асталион. Вы будете делать то, что я прикажу, иначе сочту вас изменником. Не хотите следовать указаниям моего брата, так следуйте моим. Я решил, что план Альбериона лучше, так что действуем согласно ему. Это мой прямой приказ. – Короля сильно утомила эта перепалка, ещё немного и он бы всех присутствующих рассадил бы по казематам.
– Нет, ну если достопочтенный лорд брезгует общаться с простолюдинами, я могу лично всё выяснить. – Падший принц язвительно протянул каждое своё слово, стараясь вывести собеседника из себя.
– Альберион угомонись! – Прикрикнул Джермейн. Затем он устало потёр глаза ладонью, то ли от криков у него разболелась голова, толи она была полна тяжёлых мыслей. – Все свободны, соберём совет, когда у нас будет больше информации о местности. А ты брат останься мне нужно с тобой поговорить.
***
Когда всеми любимая королева Эмилия «Луноликая» впервые забеременела, король Кэривульф «Могучий» приказал создать самый красивый и самый большой сад во всём королевстве.
– Ты дала мне самый лучший подарок! В ответ я могу предложить лишь самый красивый дар! – Так он сказал ей, перед тем как показать сад.
Строители работали усердно и потому уложились ещё за несколько недель до рождения наследника. До того дня мир не знал подобной красоты. Сад стал единственным и совершенно неоспоримым (даже другими странами) чудом света: дорожки из мрамора и базальта реками вились вокруг почти вечно цветущих сакур и яблонь (плодов эти деревья не приносили, их направление было исключительно декоративным); многочисленные клумбы были засажены газаниями и бегониями – любимыми цветами правительницы. И, конечно же, там были и альстремерины: цветы, являющиеся гербовым символом рода Борнел – семьи с не очень богатой родословной, к которой королева принадлежала до замужества.