Изгнанники, или Топ и Харри

Вельскопф-Генрих Лизелотта

Внутри все было по-прежнему. Шаманский барабан снова висел на кожаных шнурах на одном из задних шестов типи. Шаман стоял у очага, и внешне казалось, будто после их разговора не прошло нескольких часов и сейчас он продолжится после небольшой паузы. Но так лишь казалось. Все понимали, что жрец уже принял решение, которому всем придется подчиниться, потому что так решили «таинственные духи».

Хозяин жилища вновь разрешил своим гостям сесть и затем начал говорить, и на этот раз заговорил он на языке дакота. Произношение его отличалось от выговора урожденных дакота, и обороты речи были неуклюжие, но с помощью жестов и всем понятных знаков он мог объясниться. Вождь черноногих был удивлен, что жрец заговорил на чужом

языке. Для него это было непонятное чередование звуков, по которым он мог лишь догадаться, что это язык дакота. Шаман, должно быть, научился чему-то от пленных и от девушки-дакота, а то и сами духи даровали ему эти знания. Так подумал вождь черноногих.

– Маттотаупа! – начал жрец, и дальше только Маттотаупа и Харка понимали его слова. – Ты пришел сюда, чтобы жить в наших жилищах. У нас достаточно воинов, и наше оружие победоносно. В наших вигвамах большие запасы мяса бизонов, антилоп и оленей, и помощь нам не нужна. Но для того, кто силен, не постыдно стать еще сильнее. Где живут смелые воины, другие смелые воины всегда желанны. Поэтому духи не препятствуют тебе и твоему сыну поселиться у нас, если совет воинов и старейшин и наш вождь будут согласны. Вы будете нашими гостями, возможно, много лет и зим, пока совет не решит принять вас как воинов нашего племени.

Шаман повторил сказанное вождю на языке черноногих, и тот выразил свое согласие.

– Как наши гости, – продолжил шаман, – вы должны показать себя как наши братья, так, как вы это уже сделали, приведя нас к Темному Дыму. Следующие задания будут сложнее.

– Назови их! – коротко попросил Маттотаупа.

– Мы обнаружили след человека, который ночью тайно прокрался к нашим вигвамам. Мы думаем, он говорил с девушкой-дакота. Эта девушка из рода, вождь которого молодой Тачунка-Витко. Может быть, это был разведчик дакота и они планируют напасть на нас. Может быть, он и еще раз явится сюда, тогда надо попытаться поймать его. На всякий случай следует понаблюдать за девушкой и подслушать, если она будет разговаривать с дакота. Лучше тебя этого никто не сделает, ведь ты знаешь их язык. Ты готов нам помочь?

– Хау, да! – ответил Маттотаупа, не дрогнув и не опустив взгляда.

– Мы выделим тебе и твоему сыну типи, а эту девушку поселим вместе с вами как твою дочь. Тогда тебе будет легче наблюдать за ней.

– Хау, да, – повторил Маттотаупа, но на сей раз его голос звучал по-другому.

Трудно сказать, уловил ли шаман эту перемену.

Жрец пересказал содержание разговора вождю черноногих, затем попрощался с мужчинами, и они покинули шатер вместе с мальчиком.

День был в разгаре. Многие воины были на охоте. Мальчики скакали на своих лошадях на другом берегу ручья, упражняясь в искусстве верховой езды. Стенки у большинства вигвамов были подняты, чтобы свет и воздух проникали внутрь, и было видно, чем заняты их обитатели. Женщины и девочки чистили горшки, вытряхивали шкуры, укладывали новые сучья около очагов, кроили и сшивали кожи при помощи костяного шила или вышивали, украшая их узорами из окрашенных в разные цвета игл дикобраза.

Вождь вновь привел гостей в свой вигвам и послал за девушкой-дакота. Он показал ей сложенные кожи и шесты для второго типи и жестом показал, что она должна взять столько, сколько сможет унести зараз. Вместе с ней и гостями он отправился на южную сторону лагеря, осмотрел с Маттотаупой поляну, выбрал с согласия гостя подходящее место и велел девушке приступить к сооружению типи. Она молча принялась за дело, не выказывая ни радости, ни неудовольствия.

Возвратившись с гостями в свое жилище, вождь подарил Маттотаупе и Харке достаточно одежды, одеял и шкур. Видно, он был удачливым охотником, и бизоньи шкуры и одеяла, шкуры антилоп, куртки, кожаные штаны, мокасины лежали грудой, так что он всегда мог делать щедрые подарки, как и подобает вождю. Сам он был одет аккуратно и практично. Только теперь у Харки нашлось время и желание получше рассмотреть этого человека. На лице вождя были морщины – вокруг глаз и рта, – какие появляются у людей, обязанных и привыкших принимать решения и отдавать приказы, и Харка начал догадываться, что этот вождь пользуется уважением не только в этом стойбище, где он в настоящий момент пребывал, но и среди всего племени сиксиков. То, что шаман обладал большей властью, не казалось противоречием, ведь жрец, судя по всему, был действительно хорошим лекарем и в глазах воинов могущественным колдуном.

Девушка-дакота скоро перетаскала все еловые жерди и бизоньи шкуры, веревки и колья и принялась возводить типи. Одна из черноногих женщин пришла ей на помощь. Маттотаупы и Харки это дело не касалось. Они только ждали, когда вигвам будет готов, а это длилось недолго, и перенесли в новое жилище свое оружие. Девушка к этому времени вырыла внутри углубление для очага, развернула бизоньи шкуры и застелила ими землю, потом принялась носить сучья, горшки, коробы, миски, ложки, принадлежности для шитья и все свои вещи. Когда все было готово, она разожгла очаг. Сучья вспыхнули и продолжили гореть.

– Как тебя зовут? – спросил Маттотаупа.

– Уинона.

Харка, чистивший в глубине вигвама ружье, вздрогнул. Уинона – это было довольно распространенное у дакота имя, и означало оно – первородная дочь. Ничего удивительного, что девушка носила такое же имя, как и младшая сестра Харки. Но ни Маттотаупе, ни Харке нельзя было об этом думать.

– Сколько зим и лет ты видела? – продолжал расспрашивать Маттотаупа.

– Четырнадцать.

Следовательно, девушка была на год старше Харки. Ее уже мог бы взять в жены какой-нибудь молодой воин.

– Я буду называть тебя Северная Звезда, – сказал Маттотаупа. – Теперь ты моя дочь.

Девушка ничего не ответила. Она села в стороне от очага, подальше от Харки, и стала продолжать свое рукоделие, начатое в другом вигваме. Харка не смотрел на нее. Но, продолжая чистить ружье, хотя оно и так уже давно блестело, он задумался о том, какие намерения могли быть у этой девушки. Он думал и об имени вождя дакота, которое назвал шаман. Тачунка-Витко, несмотря на молодость, уже был одним из известных вождей: его имя упоминалось вместе с именем Татанки-Йотанки.

Для Харки было так странно сидеть в одном вигваме с девушкой, которая говорила на его языке и носила такое же имя, как его сестра, но которая, возможно, уже этой ночью могла оказаться его смертельным врагом. Впрочем, может быть, подозрения напрасны, и Северная Звезда ни при чем и не состоит в связи с врагами. С врагами? А кто для этой девушки враг и кто – друг? Ведь она – дакота.

Тачунка-Витко

< image l:href="#"/>

Под вечер Маттотаупа и Харка еще раз направились к лошадям, чтобы побыть наедине. Сначала они молча стояли рядом, обоим хотелось после зимы, проведенной в шумных и вонючих городах, напиться тишины дикой прерии. Простор, свободный от построек, а также от лесов или гор, давал волю взгляду, открывая весь купол небосвода – от темнеющего синего востока, через нежно-золотистый зенит к пылающему на западе закату. Острые верхушки вигвамов отбрасывали длинные тени на ручей, вода беззвучно скользила по песчаному руслу, тускло мерцая. Семьи уже разбрелись по вигвамам. К лошадям подошли двое дозорных, которым предстояло ночью охранять табун. Ветер мягко ерошил прошлогоднюю траву, сквозь желтые стебли которой пробивалась молодая зелень, и поглаживал волосы людей. Ночь обещала быть первой без заморозков.