Изгнанники
Шрифт:
Я бегло просмотрела бумагу, написанную на всеобщем языке. Насколько поняла, там излагалось все то, что мне только что объяснил Атиус. Не задумываясь, взяла перо и вывела внизу листа свое имя. Что толку читать? Все равно я обещала Вельшу пойти на эту работу. И слово свое сдержу. Если только от меня не потребуют убивать детей и старушек. Хотя насчет этого в контракте ничего написано не было. Краем глаза я заметила, как напряглось лицо Костолома. В тот момент, когда свиток украсился моей подписью, Вельш заметно расслабился.
– Хорошо. Теперь вот здесь. – Маг положил на стол второй лист бумаги.
– Почему он не на всеобщем языке? – вдруг настороженно спросил Вельш.
– Ты же знаешь, – усмехнулся Атиус, – законы
Пожав плечами, я поставила свою подпись. Нашли о чем спорить.
– Отлично, – порадовался маг, убирая свитки. – А теперь отправляйтесь в пансион за вещами. Через два часа жду вас в особняке графа Стоцци, на улице Левкоев. Большое белое здание с колоннами, да там спросите – вам каждый покажет. Войдете через парадный вход, попросите позвать меня. Я представлю вас его сиятельству и подробнее ознакомлю с обязанностями.
Кивнув, я искренне поблагодарила Вельша за науку и найденную работу и направилась к двери. В последний момент услышала тихое звяканье и быстро обернулась, успев заметить, как в руку Костолома перекочевал увесистый полотняный мешочек. Наставник внакладе не остался, вот и окупилось ему мое обучение.
Вернувшись в пансион, я пообедала, потом распрощалась с тетушкой Хильдой, которая была очень расстроена потерей жилицы и вышибалы в одном лице. Подаренные ей пять крионов несколько примирили безутешную хозяйку с моим уходом. Я быстро собрала вещи – а что там собирать-то? – и отправилась в конюшню. Вывела ухоженного, но скучавшего без степной вольницы Зверя и отправилась на поиски особняка Стоцци. Насколько я уже разобралась в устройстве Мизара, улица Левкоев должна была находиться в самом центре города. Там, на высоком холме, стоял дворец бургомистра, вокруг располагались какие-то непонятные мне здания со странными названиями: Палаты и Дома (по-моему, и так ясно, что это дома, зачем же еще раз повторять?). А дальше шли жилые кварталы богачей. Я была там всего один раз – когда Алу вздумалось показать мне город. Широкие ровные дороги, высокие особняки, окруженные коваными заборами, за которыми можно разглядеть посыпанные желтым песком дорожки, вымощенные плиткой просторные дворы и пышные цветники. Последнее мне вообще очень долго было непонятно: зачем выращивать цветы? Ведь от них никакой пользы. Правда, Ал разъяснил мне, что люди так украшают свои жилища. Я присмотрелась: действительно, выглядело забавно, и запах приятный. Вообще я давно уже заметила, что люди очень много внимания уделяют внешней оболочке – будь то их дома или они сами. Стараются похвастаться друг перед другом богатой одеждой, дорогими украшениями, роскошно обставленными жилищами. Хотя кому это нужно? Ведь ты не будешь жить сразу в двадцати комнатах. И для сна тебе нужна всего одна постель. И какая разница, сколько у тебя одежды? Мне, например, хватает двух смен – одна на мне, вторая про запас.
С такими размышлениями я покинула Бархатную улицу и остановилась, решая, каким путем лучше добираться до центра Мизара. Можно отправиться напрямик, через узкие улочки, полные народу, ремесленные кварталы и базарную площадь. Так! Базарная площадь… а ведь сейчас середина осени. Время, когда орки пригоняют коней, привозят шкуры и обменивают их на зерно, ткани и прочие необходимые вещи, подходило к концу, но вполне возможно, что я еще могла застать своих соплеменников. Нет, так не пойдет. Мне совсем не хотелось встретиться с кем-нибудь из них. Зачем? Только разбередить свою глубоко запрятанную тоску по родному Т’хару да услышать слова осуждения. Как ни крути, а я нарушительница законов Тира, изгнанница. Вот ею и останусь.
– Решено, Зверь. Будем добираться в объезд. Заодно и проветришься. А то скоро ты у меня зажиреешь и обленишься.
Жеребец ответил веселым ржанием и послушно поскакал в сторону широкой дороги. Конечно, эта пыльная лента, виляющая меж холмов, на которых стоит Мизар, совсем не то, что простор Холодных степей. Но на ней все равно было свободнее, чем в суетливой толчее узких улочек бедноты. В объезд путь к центру становился длиннее раза в три, поэтому дорога не была людной. По ней ехали лишь кареты и груженые телеги, всадники же здесь встречались редко, предпочитая короткий путь. Я пришпорила Зверя, и он вихрем понесся вперед, обгоняя экипажи и тяжелые повозки. Это не могло сравниться со скачкой в степи, но даже такая верховая езда давала мне радостное чувство свободы. Не хотелось гадать о том, как сложится моя судьба дальше, все сомнения, одолевавшие меня сегодня, отошли на второй план. Остались лишь дорога, конь и я… Вот чего мне не хватало все три долгих месяца обучения!
Вдруг, заглушая свист ветра в ушах, за спиной раздался громкий крик, затем я услышала приближающийся бешеный цокот копыт. Состязаться со Зверем мог лишь такой же орочий конь. И чтобы догнать меня, всадник должен быть орком. Я оглянулась через плечо, все еще надеясь, что ошиблась. Нет, к сожалению. Причем все было даже хуже, чем я могла бы ожидать. Стремительно приближавшегося вороного со звездой на лбу я узнала сразу. Ни во всей громадной Арвалийской империи, ни в других странах, ни даже в самом Т’харе нет больше такого могучего и горячего жеребца. К всаднику я даже и присматриваться не стала, и так ясно – где конь, там и его хозяин. Осадила Зверя. Что толку состязаться в скорости? Да и не приучена я убегать. Хотя эта встреча меня не порадовала. Вороной обошел моего жеребца и заплясал на месте, перегородив дорогу.
– Здравствуй, Мара. Вот и встретились. Я искал тебя, – приветствовал меня разгоряченный погоней Ранвальд.
Его ноздри раздувались, выдавая еле сдерживаемый гнев. Рот кривился то ли в недоброй улыбке, то ли в воинственном оскале, открывая и без того длинные белоснежные клыки. Воин был в полном боевом облачении, на груди сиял начищенный знак рода. Из-под низкого кожаного шлема зло блестели черные глаза. В общем, выглядел он так, словно встретился не с соплеменницей, а по меньшей мере с вожаком ятунов.
– Здравствуй, – спокойно ответила я, отъезжая к обочине, чтобы не мешать движению экипажей.
– Как живешь без роду без племени? – нехорошо прищурившись, спросил мой незадачливый жених. – Людям служишь? Или, может, нашла себе человеческого мужа? Помнится, орки тебе были не по вкусу.
На нас с интересом глазели из проезжающих мимо карет. Некоторые даже замедляли ход и разглядывали двух орков, словно невиданную диковинку.
– Пошел! – заорал Ранвальд на кучера, который, почти остановив свой экипаж, уставился на нас, приоткрыв от любопытства рот.
Мужичок вздрогнул и хлестнул лошадей, стараясь убраться от разгневанного воина как можно дальше.
– Не стоит так вести себя на чужой земле, – заметила я. – Этот человек не сделал тебе ничего плохого.
– А это мне решать, как и с кем разговаривать, – рыкнул Ранвальд. – И как обойтись с тобой, я тоже буду решать сам.
Я вздохнула. Спрашивается, чего бесится? Сам же тогда напросился…
Между тем воин подъехал чуть ли не вплотную к нервно переступавшему Зверю и попытался забрать у меня поводья. Я оттолкнула его руку и подала своего коня в сторону.
– Не противься, – голос Ранвальда был полон злобы, – ты поедешь со мной.
– Куда это, интересно? – хмыкнула я.
– Домой. В Т’хар. Чтобы жить, как положено орочьей женщине. Моей женщине.
– Если ты не знаешь, я больше не принадлежу к племени. Меня изгнали, и теперь моя судьба не ваша забота.
– Знаю, – махнул рукой парень, – старый Бертард всегда относился к тебе слишком мягко и позволял то, чего не простили бы ни одной другой девушке. Но теперь я буду хозяином твоей судьбы. За тобой должок, Мара.