Изгнанники

Михеев Михаил Александрович

Правда, как раз он прошел легче, чем предполагалось. Девушка уже смирилась с тем, что ей придется отправляться учиться, так что пошмыгала немного носом, изображая обиду, и все. Да и Соломин за нее сейчас не волновался – императору Бьянка понравилась, а значит, пакостей ожидать не приходилось, во всяком случае, в открытую. Император Радислав правил жестко и за годы на троне всех приучил к мысли, что конфликтовать с ним не стоит.

Ну, вот и все. Инструкции получены, разговоры завершены, пряники розданы, и вопросы утрясены. Через неделю после торжеств крейсер «Альбатрос» снялся с орбиты и ушел в неизвестность. Где в следующий раз суждено было всплыть капитану,

точнее, уже адмиралу Соломину, никто не знал, но и сомневающихся в том, что будет это как минимум громко, не находилось. Знал нюансы, пожалуй, только император, да еще некий офицер разведки с трудно запоминающейся внешностью и самыми простыми русскими именем и фамилией. Только спрашивать первого из них никому не пришло бы в голову, а второй… Второй лишь хитро усмехался, и что он знает, а что нет, не мог сказать никто.

Столица. Загородная резиденция императора. Три часа спустя.

– Бьюсь об заклад, не пройдет и месяца, как вся «свободная пресса» поднимет вопли о зверствах русских пиратов.

– Поднимут, конечно, куда же они денутся.

– Ваше…

– Мое, мое. Ты что, думаешь, я не понимаю, чем это кончится? Плохо же ты думаешь о своем императоре.

– Нам это может выйти боком. Русских и так едва терпят, и то лишь потому, что боятся.

– Вот именно. А теперь подумай, во что это перерастет. Бояться можно до определенного предела. Если страх перейдет определенную грань, люди забудут обо всем. Даже инстинкт самосохранения уйдет на второй план. И тогда будет война, которая кончится плохо для всех. А мы, будем говорить честно, уже несколько поколений нагнетаем этот страх, потому что если этого не делать, он, оставшись на одном уровне, станет привычным и утратит свой эффект. Наши предки ошиблись – запугав всех до потери пульса, надо было искать альтернативу, а им понравилось пугать. Аналитики говорят, что этот нарыв уже готов лопнуть, но когда это произойдет, неясно. В любой момент, хоть завтра. Именно поэтому нам просто необходим предохранительный клапан.

– Но я не совсем понимаю…

– А ты подумай, у тебя же есть голова на плечах. Или что, адмиральские погоны тебе велики? Что-то сомневаюсь.

– Но я действительно не совсем понимаю, как очаг напряженности у наших границ может быть нам выгоден.

– Да все же просто! Будут вопли про русских пиратов, мы от них официально открестимся, и тогда все по очереди начнут пробовать Соломина на зуб. Может, и вместе, но вряд ли – он им будет казаться слишком мелкой сошкой. А он – профессионал, который отрывал головы и не таким умникам. Главное, дать ему возможность укрепиться. Может, его и сметут, но это в любом случае оттянет внимание от нас и даст империи время. Даже если мы не сможем решить проблему миром, то хотя бы введем в строй новые корабли и получим подавляющий перевес в силах.

– Рискованно.

– Я знаю. А ты можешь предложить другую альтернативу? Любая уступка будет расценена этими уродами как слабость, и ты это тоже прекрасно знаешь. Тогда процесс будет уже не восстановить, и любое наше трепыхание только ускорит большую войну. Нет уж, пусть они выпустят

пар, сражаясь с нашим доминионом – все равно люди там, будем называть вещи своими именами, ни разу не русские. А если Соломин еще и ухитрится им навалять, они вообще зарекутся с нами связываться.

– Как бы не переборщил – он ведь у нас сторонник жестких мер.

– Да и пускай, нам-то что с того? Даже в геноциде нас обвинить ни у кого не получится, отщепенцы – они везде отщепенцы. Или тебе жалко каких-нибудь англичан или, того хлеще, французов? Они нас, кстати, никогда не жалели.

– Да нет, плевать мне на них.

– Вот и я о том же. Главное – накачать его вооруженные силы достаточным количеством боевой техники и людей, способных с этой техникой управляться. Так что готовь инструкторов. Будем надеяться, что успеем.

– Может, стоило бы дать им корабли получше?

– Стоило бы, но у нас их сейчас попросту нет. Ничего, жить захотят – справятся.

– Все равно, это колоссальный риск.

– Кто не рискует – тот…

– Я все понимаю. Скажите, а Соломин понимает, что за роль ему отводится?

– Конечно понимает, он ведь не дурак. И потом, мы серьезно поговорили с ним перед отлетом. Он согласен. Попросил только о девочке своей позаботиться.

– То есть он знает, что, скорее всего, не вернется…

– Конечно, это он понимает лучше даже, чем мы.

– И все равно взялся.

– Есть такое слово – долг. Каждый понимает его по-своему, но этот человек, наверное, правильнее всех. Пафосно звучит, но империя жива, пока у нее есть такие солдаты.

– С этим не поспоришь. Кстати, он мне очередной трофей подогнал.

– Это какой?

– Да китаянку одну, с Шанхая. Незаконнорожденная дочь тамошнего мафиозного босса. Знает много и для оперативной разработки хорошо подходит.

– Ха! Как развелся – так ему на баб везти начало. Что, кстати, думаешь об этой его девочке?

– Если бы не низкое происхождение – идеально бы подошла.

– Ты не прав. Как раз благодаря такому происхождению она нам и подходит. Подумай сам, как это можно раскрутить! Кругом демократично… Да и лишняя легенда про Золушку нам может пригодиться. Правда, из нее Золушка… Видал ее зверюгу?

– Волка, что ли?

– Ну да. Такая Золушка любую мачеху сожрет.

– Вам она, похоже, тоже приглянулась.

– Да, ты прав. В общем, прогоняешь ее по интенсивному курсу обучения, и чтоб максимум через год она была при нем.

– Так точно!

– Вот и замечательно. Ничего, адмирал, мы еще научим их всех с вечера сапоги чистить, чтобы утром на свежую голову надевать.