Изгнанники

Михеев Михаил Александрович

– Кто-то сказал мне совсем недавно, что это люди, прошедшие проверку, да и сроки получившие за мелкие правонарушения. И кто бы это мог сказать… Уж не ты ли?

– Ну, я, – не стал отнекиваться Петров. – И от своих слов не отказываюсь. Просто тюрьма, в любом случае, накладывает на человека определенный отпечаток. Сам понимаешь, никакой мозговед сейчас не сможет гарантировать их реакции с точностью до миллиметра. Уж ты-то должен понимать такие нюансы – не один год с подобными отщепенцами якшаешься.

– Не первый год, ты прав, – кивнул Соломин, – потому

и не боюсь. Знаешь, лично мне горячо наплевать, из каких соображений эти ребята пойдут в атаку. Главное, чтобы воевали хорошо и честно, а мотивы – это уже не мои проблемы. И потом, ты сам прекрасно знаешь, что в новом государстве у всех у них огромные перспективы, а значит, им есть за что бороться. Сильно подозреваю, что дезертиров будет очень мало… а может, и вовсе не будет. Утром увидим, когда приступим к тренировкам.

– Думаешь, за неделю сможешь их натаскать?

– Опять же, кто-то говорил мне, что все они отслужили, а значит, специально натаскивать не потребуется – надо будет только обновить старые навыки. Или ты мне что-то не договорил?

– Да нет, все правильно. Но многие отслужили лет двадцать назад, а значит, перезабыли если не все, то половину – уж точно.

– Ничего страшного, что успеют – вспомнят, а естественный отбор сделает все остальное. Сейчас задача минимум сформировать подразделения и хоть немного их сбить, а потом бой покажет.

– Логично, в общем-то. Но это можно было бы сделать и быстрее.

– Теоретически за несколько часов управиться можно, но я хочу, чтобы люди отдохнули немного.

– А пока они отдыхают, на планете, которую вы собираетесь штурмовать, гибнут люди.

– Ну и что? – Соломин прищурился и посмотрел в глаза Петрову. – Ты мне что, самому очередную проверку на вшивость устроить хочешь? Может, ты мне еще скажешь, что тебе искренне жаль тех людей?

– Ты не поверишь – жаль.

– Стареешь, сентиментальным становишься.

– Может быть. А тебе что, не жаль?

– Ты не поверишь, но – нет. Вот когда мы ту планету завоюем и они будут моими подданными – да, будет жалко, я буду о них заботиться и стараться обеспечить им наилучшие условия жизни, а пока что – нет. Если бы не наше мероприятие, я бы просто мимо пролетел и внимания на них не обратил. Да и сам подумай – они ведь не русские, чего их жалеть? Пусть их собственные правители жалеют.

– Их правительство, если твоему информатору верить…

– А вы что, не проверили?

– Проверили, конечно, по своим каналам, подтвердилось все, но не суть. Так вот, ты меня с мысли не сбивай, пожалуйста, их правительство свой народ банально кинуло.

– А я-то что могу поделать? Почему меня должны беспокоить их проблемы? Меня беспокоят МОИ люди, а те, которых ты привез, – уже МОИ! Как ты хочешь, но их самочувствие волнует меня в десятки раз больше, чем все больные на той планете, вместе взятые. Поэтому, прости, они будут отдыхать столько, сколько потребуется.

В общем, не получился разговор, расстались оба с испорченным настроением. Зато ночь и впрямь прошла спокойно, и

ни один из новичков в бега не ударился. Такое отсутствие дезертиров было весьма показательным и подняло настроение не только Соломину, но и хмурому с утра Петрову. Тот, кстати, связался уже со своим начальством и добился, чтобы Андрея перевели к Соломину. Точнее, его переведут сразу после того, как русские пираты завоюют планету, объявят себя Верховным правительством и будут признаны Российской империей. Впрочем, между вторым и третьим пунктом разница будет совсем короткой, возможно, не больше нескольких секунд. Именно поэтому крейсер «Таймыр» и транспортные корабли, вопреки первоначальному плану, должны были идти вместе с пиратской эскадрой.

Когда два старших офицера поднялись на наскоро сколоченную трибуну (в отличие от казарм ее не пытались сделать капитальной), то их глазам предстало внушительное зрелище: четыре тысячи человек в полевой форме, при оружии, выстроившиеся на плацу на удивление ровными шеренгами. Похоже, что, во-первых, отнюдь не все полученные на службе навыки были ими утеряны, а во-вторых, и сами постарались. Петров зря волновался – эти люди хорошо понимали, что им дается редкий шанс не просто вернуться к нормальной жизни, но и многого в этой жизни добиться, и второго такого случая, скорее всего, не будет.

– Ну что, господа конкистадоры! – Соломин широко улыбнулся. – Я речи толкать не мастер, поэтому слушайте и думайте. Очень скоро мы все отправимся на небольшую войну, и только от вас зависит, что вы с этой войны будете иметь – личную яму длиной два метра или уважение, богатство и власть. Кто не хочет рисковать – может отказаться прямо сейчас, никаких дополнительных санкций не будет. Вас просто отправят досиживать срок туда, откуда забрали. Но помните, если пойдете со мной, то наказанием за трусость будет только пуля, и сразу, без судов и разбирательств, властью ваших непосредственных командиров – цацкаться с вами никто не будет, забудьте про права, они с этой минуты не для вас. И пока не докажете делом, что вы достойны уважения, прав у вас не будет. Желающие отказаться – два шага вперед!

Строй остался стоять – ровный, монолитный. Капитан снова улыбнулся:

– Отлично! Тогда сейчас вас разобьют на подразделения, и следующую неделю вами будут заниматься ваши новые командиры. А сейчас с вами будет говорить представитель Российской империи!

Дальше речь толкал Петров. Ну, у него получилось, конечно, заметно грамотнее – все же его к такому готовили, и на экспромты, как Соломин, он не полагался. Речь текла логично, плавно, с упором на патриотизм и дальнейшие перспективы. В общем, разведчик сказал то, что положено было сказать, – и его слушали. Ну а когда он закончил, прозвучала команда «Разойдись!», и в считаные минуты гигантский плац оказался пустым. Назначенные из проверенных в деле десантников первого экипажа командиры подразделений шустро развели своих подчиненных по многочисленным полигонам, которые ночью смонтировали все те же строительные комбайны.