Изгои российского бизнеса: Подробности большой игры на вылет
Шрифт:
В июле 2003 года холдинговая компания «Интеррос» официально сообщила о покупке всего финансового бизнеса основателя «СБС-Агро» Смоленского – группы «ОВК», в которую входили сотни филиалов, процессинговая компания «СТБ-Кард», инкассаторская компания «Инкахран» и множество сопутствующих компаний и подразделений. Сделок подобного масштаба – когда одна крупная финансовая группа покупала бы другую – в России до тех пор не было.
Контрольный пакет всех компаний, входивших в группу «ОВК», принадлежал союзу «Финансово-промышленная федерация», возглавляемому Смоленским. В группу входили шесть банков – «Центральное ОВК», «Дальневосточное ОВК», «Сибирское ОВК», «Приволжское ОВК», «Поволжское ОВК» и банк «Первое ОВК», – небанковская кредитная организация «Объединенная расчетная система», процессинговый центр «СТБ-Кард», инкассаторская компания «Инкахран», негосударственный пенсионный фонд «Доброе дело», страховая компания «Сберегательное товарищество страхования», «Объединенная депозитарная компания», профессиональная бухгалтерская компания «Главный бухгалтер», независимая консалтинговая группа «2К-Аудит-Деловые консультации» и ЗАО «Объединенная регистрационная компания».
Одной из причин желания владельцев «ОВК» продать этот бизнес называли то, что группе так и не удалось избавиться от ассоциаций с банком «СБС-Агро». Ведь филиальная сеть банков «ОВК» была создана на базе филиалов и отделений этого банка. При этом принадлежала она через союз «Финансово-промышленная федерация» тому же владельцу – Смоленскому. Такая репутация не давала группе работать на полную мощность, и вот слухи наконец материализовались в уникальную сделку.
«Интеррос» объявил о подписании с союзом «Финансово-промышленная федерация» соглашения о покупке за $200 млн всей группы «ОВК». Речь шла практически обо всем финансовом
Этой сделкой один из первых советских банкиров Александр Смоленский закончил свою карьеру в банках. Он больше не намерен был заниматься банковским бизнесом, но сохранил за собой другие проекты, прежде всего в области недвижимости: компании «Недвижимость, капитал, интеграция», «Александр-хаус», долю в ГУМе и другие. Для обслуживания своего бизнеса он оставил себе один маленький банк – «Северо-Западное ОВК». Этот банк входил на 1 апреля 2003 года в десятку самых убыточных банков России. Его убыток – около 18,7 млн руб., что составляло 10,64 % от активов и 11,67 % от капитала банка.
Таким образом, российский финансовый рынок покинул один из его ветеранов. Все имущество финансовой группы «ОВК» на корню скупил Владимир Потанин, тоже олигарх первого призыва.
Александр Смоленский: «Всегда было чувство опасности»
– У вас вид благополучного рантье. Даже как-то бессмысленно спрашивать, променяете ли вы свою нынешнюю жизнь на бурные 90-Е…
– Нет, я уже боюсь, честно говоря. Меня спрашивают: почему ты ничего не делаешь? А это неправда, что ничего, просто эра публичного капитализма закончилась.
– Публичного?
– Для меня – да. Мы же выступали как агитаторы за светлое будущее капитализма.
– И как оно, состоялось?
– Светлое капиталистическое будущее? Для идиотов – нет, для умных – да. Или для ушлых, если хотите.
– Сейчас вы боитесь обратно в 90-Е. А как же рискнули в свое время из «совка» прыгнуть в капитализм: сначала кооперация, потом банк? Очень хотелось?
– <…> Да нет. <…> Всегда было чувство опасности. Я от него избавился, только когда банк продал. Говорят: почему ничем не занимаюсь? Пусть сначала власть определится, сколько я могу зарабатывать, а сколько могу тратить. А то ей что-то все не нравится. Много зарабатываешь – плохо.
Мало зарабатываешь – опять нехорошо, скрываешься от налогов. Пусть скажут, сколько можно в год зарабатывать, я себе такой бизнес и подберу.
– А пока?
– А пока я, как вы правильно заметили, рантье, живу в основном в Москве на то, что заработал раньше.
– Когда вы заработали первый миллион долларов?
– Году в 1989-м. Я сделал хорошую сделку с поляками. Это не было связано с банком. Это были мои личные деньги. Никак особенно я себя при этом не почувствовал. Я вообще не очень понимал, что это такое.
– А нельзя было на пятом миллионе, скажем…
– Успокоиться? А уже деньги не имели значения.
– А жизнь? Убивать ведь начали. Дела возбуждать.
– Да я сам через это все прошел с 1993 по 2003 год <…>
– То есть в какой-то момент веселая компания бывших кооператоров превратилась в конкурентов?
– Ну, мы все были разные. Были чистые кооператоры, а были комсомольские кооператоры. Молодые коммунисты рванули в бизнес. Я думаю, что с их приходом и начались «покупки» чиновников, отправка чиновников на работу в министерства.
– А вы этим не занимались?
– Никогда. Зачем мне, я же не занимался производством.
– Сотни людей занимались бизнесом, а олигархами стала дюжина. Почему именно они?
– Не знаю. Никогда об этом не думал. Я думаю, что так называемая семибанкирщина брала на себя какую-то социальную ответственность. Задачи там были серьезные. Может быть, это перехлест – подменять собой государство… Но такие мысли в голове тоже были. Ведь мы в 1996-м уговорили Потанина пойти в правительство первым вице-премьером. И не для того, чтобы лоббировать наши интересы – НАМ и так все дали, – а чтобы взять на себя социальную ответственность. С Борисом Николаевичем договорились, что бизнес готов это сделать. Тогда же ни пенсии, ни зарплаты бюджетникам не платили. Надо было переорганизовать финансы и прочее. Но тут же началось сопротивление. И первый – Лифшиц. Он теперь крутой бизнесмен стал и забыл, как блеял, когда его вызвали на «семибанкирщину» и сказали: «Хватит развлекаться». Он же не выполнял ни одного указания первого вице-премьера <…>
– Распространенное мнение, что разграбили страну как раз олигархи. Кто украл нефть, кто – банковские вклады.
– Это неправда. Говорят такое в первую очередь про сырьевиков. Но не надо забывать, что они получили это тогда, когда нефть стоила $5–7 за баррель. Мы, как банк, вели сделку по покупке «Сибнефти» и какое-то время ее сопровождали. Так вот, в то время туда больше вкладывали, чем получали. Это потом удалось привести компанию в порядок, цены на рынке подняли, и продажи пошли нормальные. Сотни миллионов долларов, которые тогда платились за эти компании, – это были бешеные деньги. Учтите, что весь бюджет страны тогда был около миллиарда долларов.
– А сколько реально стоили тогда эти активы?
– Ничего они не стоили. Это и активами-то невозможно было назвать. Нефть воровали все кто ни попадя. Вы что думаете, Абрамович с Березовским купили, там бьет скважина, и они в шоколаде? Директора воруют, контракты левые, кругом на нефтепромыслах бандиты сидят… Как только выжили, поражаюсь.
– И как выжили?
– Когда бизнес начали контролировать со стороны – я считаю, комитетчики, все эти созданные бандформирования в Москве, оттуда попахивает, – мы приняли решение как владельцы: не будем платить. Просто закроем предприятия. И мы сказали: можете заходить, подходить, платить не будем, все, закрываем. И когда мы поняли это про себя, стало намного легче. Многие платили. Некоторые, говорят, платят до сих пор.
– Но в 1994 году «положили» чуть ли не половину «Круглого стола бизнеса России».
– Я не хочу никого обижать, особенно покойников. Но это же произошло из-за того, что сначала они платили, а когда стали «большими», отказались <…>
– А когда олигархи стали наезжать друг на друга?
– Это приватизация. Банки делили между собой бюджетные счета – халявные деньги. Платить не надо, а пользоваться можно. Банки дрались за бюджет и вбрасывали компромат друг на друга. А «семибанкирщина» родилась тогда, когда появился негласный договор: больше не используем друг против друга ни милицию, ни силовиков. Семь человек сели и договорились <…> Появилась группа, которая могла напрямую говорить с властью – и с руководством МВД, и ФСБ, или как это тогда называлось. С МИДом общались тоже. Это была первая такая попытка. Мы говорили о своих претензиях, они – О своих <…>
– Сейчас модно отрицать 90-Е. Проклятые годы. Богатым надо было делиться. Пропасть между богатыми и бедными… Вы не думали, что когда-нибудь это все обернется против вас?
– Я из России не вылезал. У банка сеть была по всей стране. Но я не боялся, тем более народа. Его просто бросили после 90-го. А он привык, что его всю жизнь поучали. Я как раз считал, что через банк можно попытаться дать людям какие-то возможности поправить жизнь. Чего мне было бояться? Да, у меня было больше денег, но от этого Я НЕ ел в три раза больше и не надевал на себя шесть костюмов. Да, у меня был свой самолет. И сейчас есть. И что дальше? Мне так удобнее.
– Но учителя эти, несостоявшийся средний класс, для которого вы создавались, клиенты вашего банка, которые вам доверили свои первые сбережения, не смогли бы купить и болт к вашему самолету после августа 1998-го. Душа-то НЕ болит?
– Болит. В кошмарном сне мне такое не могло присниться <…> Мы же строили не только свой бизнес, но и государство некоторым образом. Особенно приятно слышать, что мы специально создали этот кризис, чтобы не расплатиться. На черта мне ваш трешник, чтобы устраивать такой тарарам на всю страну? И потом, это нечестность самих же работников Центрального банка. Геращенко когда пришел, мы все поняли. И банк пошел на поправку. Но Геракл не смог его спасти. Были какие-то договоренности. Кому-то из Всемирного банка захотелось получить нашу банковскую сеть. Просто расчищали поляну своим. У государства есть обязательства, которые оно должно обеспечить. У меня есть решение суда, что оно виновато. Его никто не оспорил до сих пор, кстати. Банк мы бы вытянули. Но была другая договоренность, в том числе и с сегодняшним президентом.
– А вам же выделили какие-то большие деньги?
– Их дали колхозникам. Я эти деньги в глаза не видел. Меня в это время отправили за границу с ордером на арест, я сидел в Вене шесть месяцев. Вообще, главным образом в результате дефолта пострадали иностранные кредиторы.
– Которым вы обещали «от мертвого осла уши» в каком-то интервью. Как же вы тогда так спокойно ездите за границу?
– Я им показал выписки из их же бухгалтерских книг. Они же здесь публичные, в отличие от нас. Я им показал, какой доход они получили от вложений в мой банк. Они с лихвой перекрыли все что могли. Получали 20 % годовых.
– То есть вас на Западе не преследовали?
– Европейский банк нанял агентство для поиска моей недвижимости, складов, денег за рубежом. Год этим занимались, собрали страниц 600, где доказано, что ничего нет.
– На вас ничего нет? Дом на жене, бизнес на сыне…
– А у нас совместная фирма. Дом? Пожалуйста, $10 млн. Но это же не 300, не 500. Они думали, что я где-то сейчас сижу на этих деньгах… Хотя я мог еще в августе 1998-го забрать деньги из банка. Миллионов 200–300 мог забрать.
– Вы потом расплатились с частью вкладчиков?
– Регионы я «закрыл» все, самая большая моя проблема была расплатиться с регионами. Мне важно было сеть сохранить. Там ни один вкладчик ни копейки не потерял. Пострадала Москва. Им просто врастяжку платили. Но они все равно получили свои деньги. Последние, по-моему, в прошлом году.
– Когда олигархи потеряли страну, которую, как вы говорите, строили?
– Я считаю, что корректировка, скажем так, началась со «Связьинвеста» в 97-м. Я думаю, что Чубайс с Немцовым очень много сделали, чтобы развалить ситуацию, и были не правы. Я присутствовал на этой сходке, когда хотели договориться Потанин с Гусинским. Сидели до пяти утра, так ни к чему и не пришли: Володя Потанин свою правоту отстаивал, Гусинский – свою. А остальные были такими третейскими судьями. Помните, Чубайс говорил: «Надо же было с чего-то начинать». Это был не тот случай, с которого надо было начинать. Гусинский не участвовал в залоговых аукционах. Он выбрал себе объект – «Связьинвест». Причесал его, структурировал, создал АО. За государство сделал его работу. Достался «Связьинвест» Потанину, который его просто продал. Если бы не эта история, многие процессы пошли бы быстрее.
– Вы считаете, что изменили страну?
– В банковской сфере – да. Лично я – да. Конечно, была команда, но идеология – моя. И банк получился. И кстати, русской зимой банкоматы научили работать мы: они же замерзали, мы фены специальные придумали. И на рубли научили банкоматы работать тоже мы.
– Олигарха по фамилии Смоленский уже нет. Кто-то из «семибанкирщины» не у дел, кто-то за границей, кто-то делит социальную ответственность с новой властью. Что осталось за спиной – больше хорошего или больше плохого?
– Я считаю, что все было как положено. Я же не знал, что и как надо делать. И другие не знали. В книгах об этом не написано ничего. Про строительство социализма – было, а про демонтаж его никто не написал. Забыли.
Когда назревал финансовый кризис 2008 года, Смоленский с удовольствием раздавал советы соотечественникам. Так, вспоминая опыт кризиса десятилетней давности, он сказал: «С одной стороны, противно, а с другой стороны, и хорошо, что «тарарам» произошел. По крайней мере хоть очистилось что-то…»
Желтый инсургент
Евгений Чичваркин,
«Евросеть»
Евгений Чичваркин – один из немногих бизнесменов, которые сделали себя сами – без поддержки партии, комсомола и современного «административного ресурса». Этот человек, который, говорят, еще в детстве спекулировал в школе дефицитными сигаретами, потом торговал на рынке в Лужниках, сумел раньше других увидеть огромные перспективы российского сотового рынка и создать амую крупную розничную сеть по продаже мобильных телефонов – «Евросеть». Еще когда компания и ее создатель были «на коне», многие гадали: а сколько он продержится? Как долго сможет отбиваться от конкурентов и государства? Оказалось – чуть более десяти лет. В 2008 году Чичваркин перестал быть владельцем «Евросети», а вскоре оказался за пределами России.
Это человек, который сам себя сделал, типичный представитель неолигархического крупного российского бизнеса.
14 января 2009 года Евгения Чичваркина обвинили сразу по двум статьям Уголовного кодекса РФ – часть 3 статьи 126 УК РФ («Похищение человека») и пункты «а» и «б» часть 3 статьи 163 УК РФ («Вымогательство»). Вскоре выяснилось, что он еще до обвинения находился под наблюдением оперативных служб. Убедившись в том, что Чичваркин к этому времени покинул Россию, следствие прислало ему повестки, отреагировать на которые он уже никак не смог.
К постановлению был приложен рапорт оперативных сотрудников МВД. Из него следовало, что в 22 часа 22 декабря 2008 года Чичваркин вылетел из Москвы в Лондон. В другом документе сообщалось, что в тот же день в 23.05 на дачу в элитном подмосковном поселке Жуковка, где проживает семья Чичваркина, была доставлена повестка о вызове его на допрос в следственный комитет при прокуратуре РФ на 24 декабря. Супруга бизнесмена Антонина, получившая повестку, объяснила сотрудникам следственного комитета, что Чичваркин к ним прибыть не сможет, поскольку находится за границей, где подыскивает для своего сына Ярослава школу. Затем госпожа Чичваркина также улетела в Лондон.
А началась эта история в сентябре 2008 года, когда в компании «Евросеть» пошли обыски, а может быть, еще в 1995–1996 годах, когда ее обвиняли в незаконном ввозе телефонов.
Компания «Евросеть» (ООО «Торговый дом Евросеть») была создана в апреле 1997 года как салон сотовой связи в Москве. «Евросеть» на 100 % принадлежала голландской Euroset Holding, которой в равных долях владели друзья детства – Евгений Чичваркин и Тимур Артемьев. Через десять лет это уже была крупнейшая сеть салонов по продаже сотовых телефонов в России – более 5100 магазинов, в том числе 3670 магазинов в 1200 городах России, а также точки в Белоруссии, Молдавии, Казахстане, Киргизии, Узбекистане, на Украине, в Азербайджане, Армении, Латвии, Эстонии и Литве. В 2007 году ее доля на рынке телефонов составляла около 40 %, а на рынке контрактов сотовых операторов – около 25 %. Ежемесячно салоны компании посещали 45 млн человек. Оборот составил $5,6 млрд, выручка – $3,6 млрд. В рейтинге газеты «Коммерсантъ» «Топ-50 российских ритейлеров» «Евросеть» занимала второе место после сети магазинов бытовой техники «Эльдорадо». Владельцы «Евросети» неоднократно заявляли о возможности IPO: в январе 2007 года Тимур Артемьев говорил, что в 2008 году компания может разместить в РТС и на Лондонской фондовой бирже 20–25 % пакет.
Хозяин «желтой» (по цвету символики) компании родился в 1974 году в Москве. В 1996 году окончил Государственную академию управления, учился в аспирантуре, но диссертацию не написал. В 1991–1996 годах занимался торговлей на московских вещевых рынках, в том числе в Лужниках, через несколько лет стал владельцем нескольких точек. По его словам, он был первым, кто привез в Москву шоколадные яйца с сюрпризом внутри.
В 1996 году Чичваркин начал работать завхозом в магазине по продаже сотовых телефонов. Через год вместе с Тимуром Артемьевым основал компанию «Евросеть», позиционируемую как дискаунтер. С 2001 года занимал пост управляющего компанией, в 2002 году – директора одноименной сети. Его, мягко говоря, нестандартной манере управления (вспомним знаменитые «цветные письма» с указаниями и «концептуальными» заходами, рассылаемые сотрудникам компании) «Евросеть» обязана своим успехом. В 2001 году стал автором скандального рекламного ролика со слоганом «Евросеть», «Евросеть» – цены просто о…ть», благодаря которому компания получила широкую известность. В 2004 году Чичваркин передал бразды правления Элдару Разроеву, которого в 2007 году сменил Алексей Чуйкин.
Состояние Евгения Чичваркина оценивается в $330 млн.
Евгений Чичваркин: «Я, конечно, не верил»
– Что касается «Евросети»… Приехал, помню, мой товарищ Тимур Артемьев, гуляли по Воронцовскому парку, и он мне два часа активно говорил, что сотовые телефоны – это будущее, что пейджер и сотовый будут у каждого. Что через какое-то время двести, а то и триста тысяч человек будут пользоваться сотовыми телефонами, а не десять тысяч, как сейчас. То есть будешь идти по Тверской и прямо видеть даже людей с этими телефонами! Я, конечно, не верил.
– Что для вас важнее денег?
– Да очень много чего важнее денег… Все основные аспекты жизни – любовь, дружба, дети, жена, дом – все важнее денег. Деньги – это средство. Это как лопата или дрель. Спроси: что важнее дрели?
– Что вы считаете своей главной победой?
– (Озадаченно.) Победой? Помните, как это: какое самое главное событие в вашей жизни?! (Шепотом.) Впереди, впереди…