Изгоняющий дьявола
Шрифт:
– Проклятые сигареты, – прохрипела она.
Карл заметил у нее на руке следы от уколов. – Спасибо, пап.
Он почувствовал, как она вытягивает у него из пальцев деньги.
– О Боже, нельзя там побыстрей? – заорал мужчина из комнаты.
– Слушай, пап, давай поскорей, а? Ты же его знаешь!
– Эльвира!.. – Карл неожиданно сделал шаг вперед и схватил ее за руку. – Сейчас в Нью-Йорке открылась больница! – почти умоляя, прошептал он.
Дочь скорчилась и попыталась вырвать руку.
– Ну хватит!
– Я пошлю тебя
– О Боже мой, ну хватит, па! – хрипло воскликнула девушка, высвободив, наконец, руку.
– Нет, прошу тебя! Это...
Она захлопнула перед ним дверь.
Карл горестно опустил голову – последняя его надежда рухнула.
Из квартиры раздались приглушенные голоса, послышался циничный женский смех, перешедший в кашель.
Карл повернулся и застыл на месте. Перед ним стоял лейтенант Киндерман.
– Может быть, мы поговорим, мистер Энгстром? – засопел детектив. Он стоял, засунув руки в карманы, и грустно смотрел на Карла. – Я думаю, теперь мы можем поговорить.
Глава 2
В кабинете директора Института лингвистики Каррас вставил в магнитофон кассету.
Он выбрал на пленке нужные места и переписал их на отдельную кассету. Сейчас Каррас собирался прослушать первую запись. Он включил магнитофон и отошел от стола. Каррас и директор молча слушали лихорадочное и невнятное бормотание Реганы. Потом Каррас повернулся к директору.
– Что это, Фрэнк? Это язык?
Директор – полный седеющий мужчина – сидел на краю письменного стола. Пленка кончилась. Лицо Фрэнка выражало крайнее удивление.
– Какая-то дикость. Где вы это взяли?
Каррас остановил магнитофон.
– Эта запись хранится уже несколько лет. У меня был пациент, страдающий раздвоением личности. А сейчас я пишу статью по этому вопросу.
– Понятно.
– Ну, и что вы думаете?
Директор снял очки и начал покусывать черепаховую оправу. – Нет, лично я такого языка никогда не слышал.
Однако... – Он нахмурился. И опять взглянул на Карраса. – Можно еще раз прокрутить?
Каррас быстро перемотал пленку и запустил ее еще раз.
– Ну, теперь ваше мнение не изменилось?
– Ритм, характерный для языков вообще, здесь присутствует.
– Да, мне тоже так показалось, – согласился Каррас.
– Но язык мне незнаком, святой отец. Он древний или современный? Или вы сами этого не знаете?
– Не знаю.
– Оставьте пленку у меня. Я попрошу ребят, и они проверят.
– Фрэнк, а вы не могли бы переписать ее? Я должен оставить оригинал у себя.
– Да-да, конечно.
– Но это еще не все. У вас есть время?
– Да. Что там у вас?
– Если я дам вам пленку с записью речи двух разных людей, не могли бы вы, сделав семантический анализ, сказать, принадлежит ли речь в первом и во втором случаях одному и тому же лицу?
– Думаю, что смогу.
– Каким
– Здесь можно применить метод подсчета частоты употребления тех или иных знаков. Если у вас есть запись из тысячи или более слов, можно подсчитать количество разных частей речи.
– А можно ли положиться на такой вывод?
– Безусловно. Почти на сто процентов. Такая проверка выявляет разницу и в основном словарном запасе. Здесь имеют значение не столько сами слова, сколько стиль. Мы это называем «индексом разнообразия». Дилетанту здесь разобраться трудно, что, впрочем, нас устраивает.
– Директор чуть заметно улыбнулся. Потом кивком указал на пленки, которые Каррас держал в руках. – Если я правильно понял, здесь записана речь двух разных людей.
– Нет. И голос, и слова принадлежат одной и той же личности, Фрэнк. Я уже говорил вам, это случай раздвоения личности. И слова, и голоса кажутся совершенно разными, но все это принадлежит одному и тому же лицу. Я буду вам очень обязан. – Вы хотите, чтобы я проверил записи? С радостью. Я передам их специалисту.
– Нет, Фрэнк, я прошу вас о большем – чтобы это сделали именно вы и как можно скорее. Это очень важно.
Директор заглянул ему в глаза и поспешно кивнул.
– Хорошо-хорошо, я займусь этим.
Фрэнк сделал копию записи с пленки священника, и Каррас вернулся в свою комнату. На полу за дверью он нашел записку. В ней сообщалось, что история болезни уже доставлена.
Каррас расписался за пакет. Вернувшись в комнату, он немедленно принялся за чтение и вскоре убедился, что напрасно ездил в институт.
«...предполагается навязчивая идея вины с последующим истерико-сомнамбулическим...»
Но сомнения все-таки остались. Все зависит от того, как объяснять эти явления. А пятна на коже у Реганы? Каррас закрыл лицо руками. То, о чем рассказывала Крис, действительно упоминалось в бумагах. Но там также указывалось, что у Реганы сверхактивная кожа, и она сама могла это делать, проводя по груди пальцем незадолго до появления букв. Обычная дерматография.
Она сама это делала. Каррас был убежден в этом. Как только Регане стянули ремнями руки, таинственные буквы больше ни разу не появлялись.
Обман. Сознательный или подсознательный, но все равно обман.
Священник поднял глаза и взглянул на телефон. Может, позвонить Фрэнку? Он снял трубку. Абонент не отвечал, и Каррас продиктовал автоответчику, чтобы Фрэнк ему перезвонил. Измученный и уставший, он медленно поднялся и побрел в ванну. «...Изгоняющий дьявола должен убедиться в том, что не осталось признаков...» Дэмьен глянул на свое отражение в зеркале. Может быть, он что-то упустил? Что? Запах квашеной капусты.
Каррас повернулся, снял с вешалки полотенце и вытер лицо. Самовнушение, вспомнил он. К тому же люди с психическими заболеваниями так умеют переделывать свой организм, что от тела начинают исходить самые различные запахи.