Изгородь
Шрифт:
– Акултызмом нэ прыстало заныматся савэтскым лудям. За эта паложын срок. Впрочэм, ви давно нэ савэтский, а патаму вас нада проста расстрэлят.
– Степ, ты чего?.. – залепетал Петр. – Где Палыч? Он был?..
– Палыч здэс, – услышал он в ответ. – Палыч биль, ест, и тэпэр будэт всэгда.
Тот, кто это сказал, резко отодвинул столик и встал. Пламя свечи дрогнуло и погасло. Петр съежился. Он затравленно глянул на бывшего Степу, и ему показалось, что в лунном свете блеснули стекла пенсне.
Срезал
«Кризис
Самолетом – до областного центра, автобусом – до районного, а вот дальше… Дальше петляла по лесам и лугам разбитая грунтовка, на которой и в прежние годы можно было прождать попутку не один час. Теперь в ту сторону, похоже, вообще никто не ездил. И Юрий решился идти пешком. Сил и здоровья ему хватало, светило солнышко, пели птички, а сердце само готово было упорхнуть к родному очагу.
Юрий решил схитрить. В одном месте дорога делала крюк – шла вдоль реки до моста, а потом возвращалась по другому берегу. Он прикинул, что если срежет путь, то выиграет километров пять.
Река сильно обмелела, и ему легко удалось перебрести ее. К дороге нужно было пройти по лесу совсем немного. Однако найти ее Юрию было не суждено, он заблудился. Внезапно набежали тучи, подул сильный ветер. Зашумели кроны берез, заскрипели сосны. В лицо Юрию бросило пригоршню старой хвои. Он протер глаза, но правому все равно что-то мешало. Юрий раздраженно стал тереть его, пока не вскрикнул от острой боли. Впрочем, отняв от лица руку, он тут же забыл и о боли, и обо всем остальном – за деревьями справа что-то мелькнуло. Юрий устремил туда слезящийся взгляд, но никого не увидел. Зато теперь неясная тень мелькнула гораздо правее того места. Юрий похолодел. Так быстро никто бегать не мог – ни волк, ни заяц. А загадочное нечто пронеслось между тем снова. И опять с правой стороны.
«Обходит!» – понял Юрий и сорвался с места. Он бежал, словно раненный зверь, не разбирая дороги. Падал, вскакивал и снова мчался вперед. А справа от него неутомимой тенью летел его преследователь.
Обезумевшего Юрия подобрали через неделю охотники. Сначала они приняли его за нежить из-за кровавого правого глаза. Но скоро поняли, что причиной красноты была сосновая игла, застрявшая под нижним веком.
Уж замуж невтерпеж
Потягивая через розовую соломинку коктейль, Вера глядела на сидящих в баре мужчин.
Коктейль был крепким и выглядел очень красиво. Сначала бармен налил в стакан молоко, затем по лезвию ножа добавил туда спирта. Молоко тотчас свернулось, и брошенная в стакан маслина опустилась сквозь прозрачный слой алкоголя до синеватой взвеси сыворотки над белым желеобразным сгустком, где и зависла. Стало казаться, что стакан заключил в себя огромный, внимательный глаз. В завершение бармен кинул туда веточку укропа.
Мужчины, по ее мнению, были здесь куда менее крепкими и красивыми, нежели коктейль. Почти всех она видела раньше и была вынуждена признать, что ни один из них не годился на роль ее мужа. А замуж очень хотелось. Да и пора бы, двадцать пять лет – уже почти старость.
Вера втянула в себя жгучую струйку, закурила и в очередной раз обвела взглядом мужчин. Нет, достойных кандидатов среди них не было. Взять хотя бы то, что все они ошиваются в баре. Зачем ей муж-пьяница? Да и красавцы – те еще! Кто с лысиной, кто с брюшком, а кто с полным комплектом плюс ростом чуть выше стола.
Вот разве что Игорь… Вера прищурилась на рослого парня лет тридцати, только что вошедшего в дверь на пару с лощеным боровом. Она знала, что Игорь работает в банке начальником отдела; почти не пьет, посещая бар, лишь чтобы задобрить нужного клиента. К тому же, он был очень красив. И все бы хорошо, если бы не одно «но» – Игорь сильно хромал. Вера узнала, что раньше он играл в футбол, пока не получил серьезную травму. Уже то, что он занимался такими глупостями, принижало его в Вериных глазах. Да еще инвалид… Нет, этот вариант ей тоже не подходил.
Тяжело вздохнув, Вера отбросила соломинку и одним глотком осушила стакан. Потом взяла прислоненные к стойке костыли, грузно сползла со стула и заскрипела протезами к выходу.
Ноги она потеряла два года назад, когда, занимаясь паркуром, сорвалась с крыши дома.
Вершитель Добра
Юрка сидел у обрыва и ревел. Слезы застили взгляд, и он не мог разобрать в мрачной озерной дали – то ли мелькнул там сделанный из пакета парус, то ли мигнула бликом волна…
– Что плачешь, мой юный друг? – раздалось вдруг сзади.
Юрка обернулся. Позади стоял мужчина в длинном, сером плаще. На груди белел вензель – сплетенные «В» и «Д».
– Кто вы?..
– Я – Вершитель Добра! – гордо выпятил вензель мужчина и повторил: – Что ты плачешь?
– Колумб!.. – всхлипнул Юрка. – Мальчишки сделали плотик и посадили туда Колумба. Он же еще маленький, он утонет!
– Ты ошибаешься, мой друг. Колумб – отважный мореплаватель, для него это озеро – лужа! И он вовсе не маленький, он взрослый настолько, что давно уже умер.
– Да нет же! – Юрка даже перестал плакать. – Колумб – это не тот, кто умер, это котенок! Но он теперь тоже умрет… – Слезы полились вновь.
– Не плачь! Неужто ты не понял, что я Вершитель Добра? Скажи мне: ты хочешь снова увидеть своего котенка?
Юрка отчаянно закивал.
– Тогда сиди и не подглядывай, – сказал мужчина. – Я начинаю вершить Добро!
Спрыгнув с обрыва, он исчез из виду. Вскоре послышалось визжание пилы, стук топора… Очень хотелось посмотреть, что же делает добрый Вершитель? Но тот просил не подглядывать, и Юрка решил быть честным.