Изгой, Крах Советской империи
Шрифт:
когда в состояние разрухи погрузилась страна?
Остановившись перед коричневой дверью с облупившейся краской и медной
табличкой «313», Алекс почувствовал неладное. Постучав, толкнул приоткрытую дверь в
сторону. Окна были плотно зашторены. Мрак окутал пространство номера. В смежной
комнате играла музыка, и мерцал голубым светом экран телевизора.
Потянув носом воздух, Алекс почуял едва уловимый запах пороха, какой бывает
после
Увидел, что спиной к нему, развалившись в широком кресле перед телевизором, сидит
Милош Соботка. Руки на подлокотниках. Голова едва откинута назад.
Все стало понятно без детального осмотра. Он опять опоздал. Невидимый
гроссмейстер всегда на шаг впереди.
Обойдя по дуге кресло, Алекс увидел потухшие глаза, мертвенную бледность. На
изборожденном морщинами лбу Соботки зияло пулевое отверстие, тонкая струйка крови
запеклась меж черных густых бровей. Тело еще не остыло, словно еще теплилась в нем
жизнь, но глаза ясно говорили, что все кончено. И все ответы на еще не заданные вопросы
чех унес с собой в могилу.
Адреналин выплеснулся в кровь, ускорив пульс. На секунду закружилась голова, и
вспотели ладони. Алекс сделал глубокий вдох и задержал дыхание, приводя чувства и
мысли в норму. Кто-то, кто хорошо его знает, нанося превентивные удары, загоняет его в
угол. Играется, точно кошка с мышкой, чтобы потом в одночасье прихлопнуть. И что ему
остается? Вновь уходить, пока события не приобрели угрожающий характер.
Выскочив в коридор, Алекс едва не столкнулся с поднимавшимися наверх
сотрудниками милиции. Время было рассчитано идеально, чтобы взять его с поличным
возле трупа.
Он прикинул пути к отступлению. С одной стороны была лестница, по которой
милиционеры поднимались на этаж, противоположная сторона коридора упиралась в глухую
кирпичную стену. Единственный путь – вернуться обратно в номер. Затворив за собой
дверь, он кинулся к окну. Третий этаж. Ни карниза, ни водосточных труб. Внизу трава и
густой колючий кустарник. Если ему очень повезет, то кусты смогут смягчить падение, не
превратив тело в решето.
Перед дверью скрипнули подошвы сапог. Лязгнул затвор автомата.
Сдернув тяжелую портьеру с окна, Алекс одним движением обернулся в нее, точно в
тунику, и сиганул вниз.
Ему повезло. Плотная ткань уберегла от острых веток и шипов. Перекатившись, он
вскочил на ноги и сломя голову бросился к опушке леса,
же время, такой далекой. Деревья приближались с неимоверной быстротой, расстояние
сокращалось, он старался как можно быстрее пересечь поляну, отделявшую его от
спасительной лесополосы.
Триста метров… двести… сто… пятьдесят…
Из окна беглеца заметили и, дав предупредительный выстрел в воздух, открыли
огонь на поражение, как по опаснейшему преступнику.
Он услышал окрик «Стоять!», а затем хлопки выстрелов. Сильно оттолкнувшись,
Алекс немыслимо изогнулся в прыжке и разом перемахнул кустарник. Лес! Он спасен! Уж
в «зеленке»-то его ни один сотрудник милиции не возьмет.
На голову посыпались зеленая листва и ветки, срезанные автоматной очередью.
Пули, пройдя совсем рядом, застряли в стволе белой березы. Он кинулся дальше, стараясь
не сбавлять темп, оставаясь недосягаемым для преследователей.
Его вновь подставили. Никаких сомнений. Кто-то вызвал милицию, зная, на какое
время назначена встреча. Труп Соботки не остыл, но кровь запеклась. Чеха застрелили
сразу же по возвращению из бара. То есть их беседа оказалась судьбоносной. Неужели
Роберт Хэмптон не вытерпел обиды и перешел к активным действиям?
Так или иначе, но Алексу нужны союзники. В ближайшее время его наверняка
объявят в розыск по подозрению в убийстве иностранного гражданина, что существенно
ограничит пространство для маневра. Он уже загнан в угол, от него отреклись, он – изгой!
Выбор не столь велик, как хотелось бы. Милош Соботка работал на МОССАД… Так
или иначе, Израиль заинтересован в том, чтобы докопаться до правды не меньше, чем
Алекс. Лучшего соратника не найти. Единственная сложность – в убийстве агента
МОССАД будут подозревать именно его.
* * *
В народе подобные магазины называли «комок». То ли название стало производным
от бытовавшего ранее «комиссионка», то ли родилось от современного «коммерческий»
или «кооперативный». В эпоху всеобщего дефицита, когда по всей стране прилавки
пустовали, здесь можно было приобрести все – одежду, мебель, аппаратуру и прочие
атрибуты достатка по совсем не гуманным ценам. Появился даже новый вид бизнеса:
копеечный товар привозили из-за границы и задорого сдавали в «комок». На жизнь
хватало.
Посетителей в магазине не было. Скучающий за прилавком продавец даже не поднял