Изгой. Через тернии к звёздам
Шрифт:
– Что ж ты творишь-то? – прорычал Кай, стиснув челюсти.
– Не думай, что оглушил меня, вывез в лес, и я тебя испугаюсь. Ты знаешь, кто мой отец? Ты не на того напал, «мальчик из сказки»!
На лице Кая появилась холодная улыбка. Отец, значит… Может, козырнуть своим? От этой мысли стало ещё противнее.
– О том, что твой папа крут, я уже слышал, – произнёс он. – Хочется лишь верить, что он действительно способен на большее, нежели его сын – грязное трепло и мелкий ссыкун.
И Андрей стал первым, кто нанёс удар. Кай увернулся, из-за чего кулак разрезал воздух,
– И это всё? Да «Ястребы» бьют сильнее.
С этими словами он замахнулся, но опять не попал, зато получил достаточно сильный ответный удар по рёбрам. Упав на землю, закашлять. Кай не нападал, ожидая, когда тот придёт в себя и встанет. Зря снял толстовку – точно не вспотел бы!
– Бьёшь, как девчонка. – Как только боль отпустила, сжав кулаки, криво улыбнулся Андрей. – Совсем как она, когда я пытался задрать ей юбку.
Не спеша поднявшись, он выждал несколько секунд и выбросил одну руку вперёд. Кай ловко увернулся. Прошли мгновения, прежде чем он понял, что произошло, но за первой успела прилететь вторая горсть песка. В глазах появилась неприятная болезненная резь. Ублюдок! Даже один на один не мог драться честно.
Андрей вложил в нападение максимум сил. Пропустив мощный удар, Кай упал на колени, по-прежнему безуспешно пытаясь восстановить зрение.
– Вот так! – Тяжёлый ботинок Корчагина приземлился на прессовые мышцы. Архипов ухнул, издав глухой стон. – А я-то думал, что будет сложнее!
Однако результата, на который рассчитывал, получить не удалось. Стоя на коленях, Кай не корчился от боли, не задыхался от нехватки воздуха и не молил о пощаде. Ещё бы, ведь пресс находился в хорошей форме. Больно – да, но достаточно терпимо, чтобы пытаться прочистить глаза, пока противник ликовал, радуясь ложной победе.
Увидев, что Кай приходит в себя, Андрей, недолго думая, осмотрелся вокруг. В поле зрения попала толстая палка. Он поднял хворостину, но удара нанести не успел, потому что Архипов, борясь с почти прошедшей резью в глазах, выбросил ногу и ударил Корчагина в живот. Смягчать удар не стал – детские игры закончились.
Уронив палку, тот согнулся пополам, что дало Каю время подняться. Он замахнулся и нанёс удар. Андрей упал.
– Никогда не сердись и никогда не угрожай, – проговорил Архипов, глядя на то, как противник встаёт.
Подождав, пока он выпрямится, Кай снова нанёс удар в область прессовых мышц.
– И заставь человека рассуждать здраво, – продолжал он, глядя на лежавшего на земле Корчагина, который, по-видимому, на этот раз не собирался вставать, принимая проигрыш.
Но целью было не выяснить, кто сильнее. Целью стало правосудие. Он вынес приговор и теперь собирался привести его в исполнение, превратившись в прежнего себя. Разница заключалась лишь в том, что теперь судья и палач объединились в одном лице.
– Главное искусство состоит в том, чтобы не замечать ни оскорблений,
Замолчав, Кай ещё раз ударил Корчагина коленом и склонился к нему:
– Но беда в том, что своим недалёким умом ты не оставил мне выбора ни для первого, ни для второго, ни для третьего. Ты совершил низкий поступок, как для твоего общества, так и для моего мира. Тебе нигде нет прощения, ублюдок! – С этими словами он достал пластиковые наручники и, заломив руки Андрея назад, затянул стяжки на запястьях. – Ты даже не испытываешь раскаяния, что опускает тебя ещё ниже. Хотя куда ниже, ума не приложу. Но мы это исправим. Каждый должен нести наказание за то, что совершил.
– Ты решил заделаться в праведные мстители? Напрасно! За мной знаешь, какие люди стоят? «Ястребы» тебе спокойной жизни не дадут.
Но Кай не обращал внимания на пустые угрозы. Он вытащил нож и одним ловким движением разрезал дорогую футболку.
– Мне плевать на пернатых, веришь?
– Больной сукин сын! – прорычал Андрей, пытаясь освободиться, но всё было напрасно. – Что ты задумал?
– И каждому воздастся по делам его, – проговорил Кай, сделав первый глубокий порез на идеально гладкой груди в области сердца.
Раздался громкий крик, который разнёсся эхом по утреннему лесу, нарушая мирное пение птиц.
– Ты должен запомнить, что есть поступки, которые настоящий мужик никогда не совершит, как бы ему этого ни хотелось.
Он сделал ещё пару порезов, стараясь не нарушать симметрию линий.
– Больной сукин сын! – выкрикнул Андрей, часто дыша.
– Продать Шереметьеву «Ястребам», а потом посягнуть на её честь было твоей ошибкой, – продолжал Кай, нанося глубокий порез за порезом. – А потому я хочу, чтобы ты помнил об этом всю свою никчёмную жизнь.
За этими словами последовало ещё несколько движений ножом. Задыхаясь от боли, Андрей истекал кровью.
– Носи это клеймо и помни, что сделал. – Склонившись ниже к лицу, Кай прошептал: – Подойдёшь снова или посмотришь в её сторону как-нибудь не так, в следующий раз я вырву твоё сердце и вырежу её инициалы на нём. Ты меня понял?
Он разрезал стяжки и освободил «подсудимого», позволив коснуться раненой плоти, – палач, но не мучитель. Корчагин шипел от боли, но даже в таком состоянии не собирался сдаваться. Он предпринял попытку ударить Кая, всё ещё сидевшего рядом, но тот ловко увернулся. Андрей успел ухватить рукав футболки, оголив плечо.
– Ты… Ты один из братьев! – прохрипел потрясённо он.
Чёрт бы подрал этого мажора! Кай закрыл тату и встал на ноги:
– Поделишься своим открытием с кем-нибудь ещё, и я лично сделаю тебе точно такую же этим самым ножом. – Он повертел кровавое лезвие в руке, давая Андрею шанс переварить услышанное. – Ты понял?
Тот быстро закивал. Развернувшись, Архипов пошёл прочь. Ни один мускул не дрожал на непроницаемом лице. Да, так будет с каждым, кто посмеет дотронуться до неё, кто заставит её плакать или того хуже – страдать. Уже садясь в машину, Кай обернулся и сказал: