Изгой. Пенталогия
Шрифт:
Боже! За два года я привык к лишениям, но так и не сумел понять – за что? За что мне все это привалило? Ну да, дурканули мы с другом, но почему он остался там, а я провалился черт-те куда? Тем более что вызвать каких-то непонятных сущностей по книге Папюса была его идея. Так почему же я здесь, а он дальше кайфует там? Может, прав был чертов Вирон, и наш мир и в самом деле просто вытолкнул меня прочь? Но почему?
Я был самым обычным человеком. Ходил в школу, учился хорошо, хотя и ботаном никто меня не считал. Просто мой мозг впитывал в себя знания, как губка впитывает воду, и поэтому мне не нужно было подолгу корпеть над учебниками. Запоминал почти с первого раза. Ну а если встречалось что-то непонятное, перечитывал еще разок, и этого
Окончил школу с серебряной медалью – всего пара четверок: физкультура и химия. Ну не любил я эти два предмета. Первый за то, что на нем заставляли участвовать в командных играх, а я все-таки одиночка. Точнее, не одиночка, у меня было несколько хороших друзей, а просто никогда не понимал – зачем нужно собираться в кучу, чтобы куда-то там забросить, закинуть, забить надутый воздухом шарик? И все это мне так и представлялось – надутым воздухом шариком. Второй я не то чтобы не любил, а… не переваривал вообще. Первая причина – вечная вонь. Нет, не только химикатов, а еще и мочи. Кабинет химии находился возле мужского туалета. А запах химикатов вперемешку со стойким амбре мочи – это серьезный довод против. Вторая причина – училка, злостная стерва, вечно всем недовольная. Мы ее называли за глаза «челюстью». Когда она с ненавистью говорила нам о том, какие мы негодяи и сволочи, ее зубы каким-то непонятным образом выдвигались вперед, и она была похожа на акулу, готовую всех нас сожрать.
Обойдя поляну по кромке, я собрал приличную кучу хвороста. Переломал крупняк, отобрал самые маленькие веточки и щепки, сложил из них горку и направил самое простенькое плетение из магии Огня – «искра». С первого раза не вышло, половина веток были сырыми – то ли от вчерашнего дождя, то ли от росы, и слабенький огонек, поколыхавшись несколько секунд, затух. Пришлось торопливо отбирать из горки самые мокрые веточки, и только после повторять попытку. Запасы магической силы у меня невелики, и желательно не раскидываться ими направо-налево. Для того чтобы восстанавливать их, надо впадать в особое состояние, похожее на транс. А для этого нужны силы физические. В состоянии восстановления приходится удерживать связь с магическим полем, что почему-то довольно быстро сжирает самые обычные калории. Альтор объяснял это интенсивной работой мозга в момент восстановления, и, как я понял, он, оказывается, жрет энергию в таком состоянии не хуже калорифера.
Со второго раза разжечь костер получилось. Я подождал немного, пока огонек разгорится, потом подбросил веточки покрупнее и наконец-то протянул к теплу озябшие руки. Утренняя прохлада была достаточно суровой, лето закончилось, стояла первая тридница осени, и организм дрожал почти каждой клеточкой. Слегка согревшись, я снова вернулся в лес и, отыскав небольшое бревно, притащил его к костру. Сидеть на росистой траве не хотелось. Не хватало еще простудиться, вот уж будет невезение так невезение. Целительных плетений у меня ни одного, по той причине, что их не было у Альтора, а других учителей я не знал.
Так, а что у меня есть? Устроившись на бревне поудобнее, принялся перечислять в уме заклинания, которым обучил меня старик. При этом загибал пальцы. Итак. «Оглушение» – магия Воздуха, первый круг. Окутывает голову жертвы воздушной оболочкой, в которой резко возрастает давление. Можно сказать, боевое. «Искра» – это понятно. Тоже первый круг, только огненной ветви. Годится лишь для розжига костров, ну или спалить кому-нибудь амбар. «Усыпление» – первый круг водной стихии. «Молния» – та же стихия, но, в отличие от «усыпления», весьма эффективное в бою оружие. Здесь я успел добраться до третьего круга. У самого Альтора это заклинание было любимым. Ну и четыре «щита». Один, самый слабенький, – общий для всех ветвей и способен выдержать разве что «кулак». Остальные три защищают от стихийных плетений первого круга, одно на стихию, кроме Земли. Из-за ежедневных возлияний старик сам запамятовал, как плести земляной «щит». Негусто, в общем, но и не пусто. Ни в какое сравнение не идет с первыми днями пребывания здесь. Вот только одно «но». Я бы даже сказал – «НО». Теперь, в отличие от тех дней двухгодичной давности, на моем плече красовалось магическое клеймо. Не физически, конечно, а только в ментальном плане, но радостней от этого не было. У Вир’Сторов клеймо выглядело как перевернутый основанием вверх треугольник, а внутри незамысловатый крест.
Увидел я все это на четвертый день пребывания здесь. Вирон не стал откладывать надолго момент моего клеймения, очень обрадовавшись, когда узнал, что я не местный и ни ярлыка «свободного», ни хозяина у меня нет. Диалог, из которого он вынес данный факт, выглядел, конечно, нелепо – с маханием руками, рисованием всякой хрени на песке и попытками уловить что-то общее в двух совершенно разных языках, но тем не менее нужное я все-таки умудрился сказать. Да оно и было всего одно – это нужное. Хозяина у меня нет. Все, точка.
Через секунду после окончания нашего оживленного разговора прямо в воздухе возникли серебристый треугольник и две пересекающиеся линии. В мгновение они поменяли цвет на красный и впились мне в правое плечо. Я вздрогнул от легкого укола, а Вирон опустил руку и довольно улыбнулся.
Простое, в общем, клеймо у Вир’Сторов, незамысловатое. Впрочем, как и сами Вир’Сторы. Ни Вирона, ни его братьев, ни жену, ни сынка нельзя было назвать замысловатыми, даже в приступе рабской благодарности за кусочек мяса, который Вирон иногда приказывал варщику добавлять нам в похлебку.
Я стал прикидывать, какое расстояние отделяет меня от хозяина. До Лиорда от замка Вирона тридцать риг, за ночь я прошагал примерно десять – двадцать. Правда, в темноте не определить даже примерно. Может, я вообще по кругу шел, есть же такая проблема – из-за того, что одна из ног у человека хоть на миллиметр, но короче другой. Хотя, может, дело и совсем в другом, не помню, но то, что проблема существует, – это точно. Ладно, возьмем по минимуму, и пусть будет всего сорок риг. Это шестьдесят километров по-нашему. Что ж, достаточно далеко. Почувствовать клеймо он может только с расстояния четырех риг благодаря магии Крови, которой обучаются все благородные еще в детстве. Не в полном объеме, конечно, но ставить свое магическое клеймо и чувствовать его на определенном расстоянии учат всех этих будущих рабовладельцев в рамках обязательной программы. Уж не знаю, есть ли такие среди них, кто не держит рабов, но, думаю, мало кто отказывается от подобного удовольствия.
Но это не самое страшное. Продолжение у этой истории намного страшнее. Помимо самого хозяина, очень скоро за мной начнут охотиться все эти аристократы-рабовладельцы. У каждого магического клейма свое индивидуальное плетение. Это как ДНК – оснований всего четыре, а вариантов триллионы. Хотя тут больше похоже на программу. И Вирон поступит следующим образом: он начнет передавать начало плетения моего клейма своим дружкам и просто знакомым, те распространят своим… Цепная реакция, геометрическая прогрессия. Вот вам, свободные и благородные жители Доргона, новая сигнатура, при обнаружении… Что при обнаружении? Это еще тот вопросец. Может просто сдать стражникам и вернуть хозяину, а может и прямо на месте…
Интересно, спустя сколько времени весь благородный Северный Доргон будет на раз определять меня, как антивирус – вредоносную программу? Месяц? Неделя? Несколько дней? Или – УЖЕ?
Нет-нет, последнее точно нет. Пока еще можно быть уверенным в том, что тебя не ищут. Вернуться я должен был только сегодня вечером. Вирон выделил мне на все про все четыре дня, четыре – священная цифра у ольджурцев. Число Номана. А вот с завтрашнего утра можно начинать бояться. И бояться по-настоящему, до дрожи в коленках, до стука зубов друг об друга, до тошноты, до усрачки. Потому что и на этом история не заканчивается. Есть еще финал – ужасный финал.