Изгой
Шрифт:
В лагере агафирсов тихо, спят все, кроме вартовых. Весь лагерь окружен высоким валом, за ним затаились недремлющие стражи, а перед валом еще и глубокий ров, в его дно тоже могли вбить острые колья. Так, на всякий случай. Гелоны не нападут, но дисциплину держать надо. И чтобы все привыкли, что в любом походе, даже когда противник за десять конных переходов, лагерь надо окружать рвом и валом. Даже когда падаешь от усталости. Лучше потерять пару часов сна, чем жизнь. Все верно, такое придумал словно такой же, как и он, осторожный и ничего не упускающий
Широкие крылья несли бесшумно, он скользил как тень, небо хоть и чистое, но половина луны еще не вылезла из-за темного, как матереубийство, края земли. Правда, в самом лагере через равные промежутки горят костры. Просто если враг да нападет, чтобы проснувшиеся воины сразу ориентировались где и что, а своих отличали от чужих.
Самое свободное место оказалось, на его взгляд, в середине лагеря. Здесь три шатра, чуткие уши уловили в одном гул мужских голосов, в другом тихо, безжизненно, а в третьем чувствуется движение, неясные шорохи. Шумный, ясно, это Агафирс, явно с полководцами планирует битву, но в котором из шатров Хакама? Где остальные чародеи?
Перед шатром шагах в пяти костер, трое дремлющих стражей. Все не выпускают из рук оружия, а у одного рядом на земле лук с натянутой на рога тетивой. И стрелы, высыпанные веером прямо на землю.
Желудок Олега сжался, а крылья напряглись, готовясь сильными взмахами послать тело выше, долой от опасности. Он сцепил челюсти, паника бьет в мозг огненными толчками, мышцы сводит судорогой, заставил себя раскинуть крылья шире и пройти плавно по кругу, затем поднялся выше, снова пошел по широкой дуге.
Достаточно любому из стражей вскинуть голову, его огромные крылья не заметить трудно. А тому, у которого под рукой лук, трудно промахнуться по такой огромной мишени.
Он ощутил острый укол, крылья встрепенулись, послали тело прочь от опасности. Он безмолвно выругался, заставил себя снова вернуться на планирование по кругу. Воздух холодный, от земли потоков нет, не попаришь, тяжелое тело чересчур быстро продавливает разреженный воздух...
Да сколько можно, мелькнула отчаянная мысль. Я же просто трушу, а не выбираю место!
Сложил крылья, выдвинул лапы. Сбоку пронеслась быстро вырастая, пологая стена шатра. Страх хлестнул как крапивой по голому телу, крылья едва-едва сами не замолотили по воздуху, везде опасность, чужие запахи...
Земля ударила больно, он затаился в страхе, для него это вовсе землетрясение, но в шатре звучат все те же уверенные, властные, чуточку раздраженные голоса.
Полежал, прислушиваясь к шорохам и запахам. Чутьё подсказало, что надо отползать, послушно отодвинулся в темноту. Полог шатра откинулся, вышли двое. Уверенные, сильные, с властными голосами военачальников. Так же неспешно и громко беседуя, пошли в сторону цепочки костров.
Он выждал еще, присмотрелся. После обретения человеческого тела приходится ждать, когда глаза заново привыкнут к слабому свету, а руки то и дело еще делают движения, чтобы
У костра вповалку человек десять. Еще один прохаживается взад-вперед, зевает, трет глаза. Олег выждал, пока он повернется и пойдет в обратную сторону, быстро выдвинулся из темноты, подполз к ближайшему из спящих. Одна ладонь упала на подбородок, другая на затылок. Едва слышно хрустнули шейные позвонки. В следующее мгновение он волок неподвижное тело в темноту.
Страж дошел до освещенного другим костром круга, повернул. Олег из темноты наблюдал с сильно бьющимся сердцем. Страж прошел мимо спящих, снова зевнул, не заметив, что вместо семи тел осталось шесть, повернулся и пошел обратно. Руки Олега тут же спешно содрали с убитого одежду.
Он отполз, кожаные доспехи сидят плотно, даже тесновато, а короткий меч почти не оттягивает пояс. Шлем он постарался надвинуть поглубже, его красные волосы и зеленые глаза слишком приметны. К счастью, в сумраке серые не только кошки, глаз не воспринимает цвета, нельзя только, чтобы кто-то поднес факел к его лицу и посмотрел в глаза...
Осторожно прошел на другую сторону лагеря. У костров воины, беседуют негромко, степенно, с ленцой сильных и уверенных в себе людей. Оружие рядом, щит всегда по левую сторону, в любой миг все готовы вскочить уже с мечом в руке и щитом на другой. Лишь у горцев оружие сложено в кучи, а сами они пьют и веселятся шумно, хохочут, все налитые силой, здоровенные, счастливые от возможности вырваться из своего маленького племени и увидеть белый свет.
Один оглянулся на Олега, весело крикнул, во вскину-той руке кувшин:
— Иди сюда, друг! Выпьем за нашего предка Сослана и за погибль врагов!
Олег отмахнулся. Нога его запнулась, он нелепо взмахнул руками и влетел в темноту. За спиной расхохотались.
Пламя костров наконец высветило шатер, который он отметил для себя с воздуха. Костер шагах в десяти от входа, явно волшебница не хочет слышать шуточки грубых мужчин. Хотя вряд ли ее это смутило бы. Скорее не хочет, чтобы слышали ее...
Притаившись за шатром, он долго вслушивался, ловил запахи. Хоть он и не Мрак с его волчьим нюхом, но даже запахи говорят, что в шатре не меньше трех женщин. Ароматные притирания, светильник с благовониями, чувствуется присутствие редких трав, снадобий, отваров... На тонкой ткани шатра проступает слабое оранжевое пятно: пламя светильника приглушили, но не погасили, здесь в темноте спать то ли опасаются, то еще чего...
Воины весело ржали. Один подбросил сухого хвороста. Пламя взметнулось выше, Олег поспешно скользнул вокруг шатра, быстро отодвинул полог и юркнул вовнутрь.
Ему показалось, что он попал в пруд с теплой стоячей водой. Пруд, где разлагаются сотни болотных растений. Три женщины спят на расстеленных шкурах, одна в самом центре шатра, две — у ее ног. Небольшой светильник в виде распустившейся розы на столбе, поддерживающем верх шатра, свет падает прямо на лицо женщины.