Изгой
Шрифт:
— На улице.
Мне всё понятно и я готов слушать дальше. Но Даша застывает. У неё, от вновь и моментально наступившего бессилия, от того, что никак не может со мной совладать, опускаются плечи:
— Изоев…
Да уж, держится на нервах и всё очень близко — сиюсекундная смена погоды. Тон в преддверии слёзного дождя и беззащитный взгляд:
— Я тебе целый час об этом говорю, а ты… Издеваешься.
— Дашек, ну подожди, ну чего ты сразу. — всеми фибрами лица
Даша ладонями прихлопывает себя по коленкам и слёзно всхлипывает:
— Хы. — но это не то, нет. — Да ты что, Изоев, в самом деле издеваешься?!
Поднимает, повлажневшие глаза вверх, а потом снова на застывшего меня и укоризненно, и уже слёзно продолжает:
— Нет, это невыносимо. Ну почему же на улице-то? Я же тебе всё время говорю, целый час рассказываю, что их нашли в квартире… В их квартире, они же голые все были… — и удержав слёзы, опять всплёскивает руками. —Ну, что с тобой сегодня, прям как глупенький.
— Нет, Даня, теперь понятно… Сержант нашёл.
Сейчас-то ведь угадал? Глядя на неё, чувствую, что наверняка угадал. Уж в этот-то раз её нервическое состояние должно перелиться через край:
— Изоев! Да что ж с тобой такое-то?! — ну точно. — Я и так вся на нервах! Ксюха там со своими ужастиками! Не понять у неё ничего, как дура несчастная! В зелёной блузке своей дурацкой, какой-то. И ты ещё со своими... глупостями всякими начинаешь мне тут.
Дашины глаза всё-таки переполняются слезами и её голосок истончается:
— Сейчас вообще ничего рассказывать не буду.
Конец фразы она еле договаривает — тоненько всхлипывает и на её щеках появляются первые слёзные дорожки. А я, внутренне вздыхаю с огромным облегчением. Фух. Свершилось. Тут же беру и целую её раскрытые пальчики, и начинаю гундосить:
— Дашенька, ну чего ты? Ну не плачь. Я же не знаю кто нашёл.
Даша сидит, тихонько всхлипывая и демонстративно отвернувшись, и отставленным пальчиком, высвобожденной ладошки, снимает синие слезинки с ресниц. Вторую высвобождать не стала, так и оставила у меня…
До больших слёз дело не дошло, да и я не оставлял без внимания не только её руку, но и… Легонько трогал её за ушко и за щёчку, прикасался к её плечику, аккуратно запускал ладонь ей в волосы, вдоль её шеи к затылку и легонько шебуршил их. Ну и конечно же целовал каждый её открытый пальчик…
Даша постепенно успокаивается. Вскоре она вовсе сменяет гнев на милость и напоследок вздохнув, и смахнув слезинку со щеки, снисходит до меня, до недоумка:
— Так вот слушай меня и не задавай... дурацких вопросов. — и мне грозит Дашин кулачок. — Прям… прибила бы тебя.
И Даша опять, в который уже раз, вздохнув и обведя просветлённым взглядом комнату, сосредотачивается:
— Эмчеэсовцы их нашли, вот.
И видя моё неподдельное удивление, продолжает:
— Приехали к ним и стали стучаться, а они не открывают. Тогда они дверь стали ломать.
— Эмчеэсовцы?
— Да, представляешь? — Даша смотрит на меня чуть исподлобья, сложив свои ладошки одну в другую.
— Дашенька, золотце, — я очень аккуратен, — ты же говоришь их… того, а эмчс с какого боку здесь… они же не полиция.
Но она реагирует, на удивление, спокойно и заинтересованно, прикрывая мою ладонь своей:
— Вот! И никто не знает… Ксюха говорит, что кто-то говорил, что кто-то звонил, а ещё… Но это ей другой сказал и сказал что он сам позвонил.
Чуть сжав мою ладонь опять, выжидательно, смотрит на меня. Я же задумчиво гляжу в потолок и наверное слышно как мой мозг скрипит от напряжения:
— Ну, теперь-то… Хм. Кто-то сам позвонил, чтобы… Ну, чтобы спасти их, а потом... закрыл за собой дверь.
— Да нет же… — Даша в некоторой растерянности. — Не так.
Убрав ладонь, кладёт обе себе на колени:
— Ксюхе сказали, что он… сам внутри позвонил… Вроде бы… — и тут же с укором кивает на меня. — Чтобы его, спасли. — и опять растерянно замолкает.
Начинает водить в воздухе пальчиком, помогая себе в сложном анализе и произносит уже в полнейшей растерянности:
— Погоди, Изоев… Ты меня совсем запутал. — замолчав, смотрит на меня явно рассчитывая на мою поддержку и, с застывшим в воздухе, пальчиком.
Я же молчу и с выражением ожидания чуда, смотрю на... её прекрасный пальчик. Даша, перехватив мой взгляд, с досадой — ну что можно ждать от этого барана, хмыкает, чуть дёрнув головой и по её лицу видно, что она самостоятельно пускается в анализ хитросплетений произошедшего. Вздохнув уводит глаза право и моргнув уводит их влево, и потом опять смотрит на меня… И вдруг:
— Молчи и не перебивай.
Прихлопывает себя по коленкам — у неё всё сложилось и её пальчик снова устремлён вверх:
— Говорят, что он там был. Мм-гм?
Я киваю головой.
— Мм, мой золотой. Вот… То есть, он там и остался. Мм-гм?
Я киваю головой.
— Умница, вот. А… Вот как говорят, он поранился. Мм-гм?
Я киваю головой.
— Молодец! Вот… И стал звонить, чтобы его спасли. Мм-гм?
Я киваю головой.
— Умничка моя, вот… Но не дождался. — Даша выпрямляется и разводит руками. — Умер.
Я медленно опускаю голову и чуть ли не упираюсь подбородком в грудь, и глядя на Дашу исподлобья, уточняю: