Излечи моё сердце

Линн Дженис

Чувство вины охватило Фейт от теплого приема, оказанного ей семьей Вейла, потому что она считала, что ее завлекли сюда обманным способом. Она подозревала, насколько они богаты, и представляла, что отсутствие богатства у нее будет непреодолимым барьером, но они проявили искреннее радушие с того самого момента, когда жизнерадостная кузина Вейла бросилась к нему на шею.

– Я велела отнести твой багаж в твою комнату. И багаж Фейт тоже, – проворковала миссис Уэйкфилд.

– Спасибо, мама, – нараспев произнес Вейл, когда его мать упорхнула к младшей сестре Шерон,

Анжеле.

Фейт повернулась к нему. Ее вещи в его комнату?

Она подозревала, что, если она попросит отдельную комнату, все удивленно поднимут брови. Очевидно, женщины, которых он привозил сюда, спали в его комнате. Но она не была одной из тех женщин и не имела никакого намерения в этот уик-энд терять голову.

Она также решила надежно охранять свое сердце, потому что теперь, когда он прочно засел в ее мыслях, увязнуть в этом по самые уши будет совсем не трудно.

Ее чемодан был в его комнате!

Она хотела что-то сказать, но прикусила язык.

Она заставит его спать на полу! Если он думает, что они будут спать в одной постели, то не на ту напал! Между тем она заметила, что, приехав сюда, он стал непривычно спокойным, необычно внимательным. Вероятно, изо всех сил старался убедить свою родню, что у них с Фейт действительно близкие отношения, чтобы те не предприняли попытку сватовства.

– Когда я вижу тебя в окружении семьи, ты мне кажешься почти обычным человеком. Наверное, потому, что обычные люди пьют «Кристаль» * из настоящего хрусталя и ходят по сверкающим мраморным полам, а на стенах у них висят картины каждая стоимостью в миллион долларов. Есть отчего расплавиться нервным клеткам бедной девушки.

* «Кристаль» – легендарное шампанское от винного дома «Луи Родерер». (Примеч. пер.)

– Но я не хочу, чтобы ты считала меня обычным.

Она чуть не фыркнула. «Так я тебе и поверила!»

– Никто никогда не сочтет тебя обычным, Вейл, – нарочито снисходительным тоном заверила она его.

Он удивленно скривил губы:

– У тебя острый язык, Фейт Фогарти.

– Поэтому ты и взял меня на работу, – напомнила она ему. – За мой острый язык и еще более острый ум.

Вейл запрокинул голову и засмеялся. Он взял ее руку и поднес к губам.

– Может быть, ты и права.

Что он делает? Почему она его не остановит?

Почему у нее дрожат колени?

Почему каждая клеточка ее тела неистово хочет быть как можно ближе к нему?

– Ну, идемте же в сад, – позвала Шерон, подталкивая всех к изысканным французским дверям, ведущим в патио со сверкающим голубым бассейном, отгороженным от берега океана песчаными дюнами.

Вдоль задней части территории патио, где должны будут проходить свадебные торжества, был сооружен большой белый шатер. На противоположной стороне ровными рядами стояли белые кресла лицом к бельведеру, на котором будут стоять жених с невестой и их друзья.

По-прежнему

уклоняясь от знаков внимания Вейла. Фейт села в одно из кресел ближе к середине и наблюдала, как Шерон всеми командует, словно генерал армии.

Тридцать минут спустя Фейт увидела, как Вейл снова сел через два кресла от жениха, наблюдая, как они в последний раз проигрывают предстоящее действо. Он был утомлен, но ублажал свою семью, и, как бы ей ни хотелось, чтобы он был занят только ею, пока этого не происходило.

Сидеть было пыткой. Находиться здесь было пыткой во многих отношениях. Всякий раз, когда начинали играть свадебный марш, желчь разливалась по ее желудку. Обжигала ей горло, заставляя ее сжимать и разжимать пальцы.

Она ненавидела свадьбы. Начиная с самой первой, на которой ей пришлось присутствовать.

В тот момент ей впервые пришлось признаться самой себе, что отец больше никогда не вернется домой. Что у нее больше никогда не будет счастливой семьи.

Что отец на самом деле оставил ее, так же как и ее мать.

Что ее мать снова выходит замуж и ей предстоит жить с новым отцом.

И, хотя мать неоднократно выходила замуж, Фейт больше никогда не имела отца.

Вирджиния села рядом с Фейт и взяла ее за руки, по-видимому, она не испытывала неприязни к свадьбам.

– Ах, как все замечательно, – вздохнула она.

Замечательно, потому что свадьбы всегда замечательны.

Стоп. Стоп. Стоп. Фейт сопротивлялась побуждению засунуть палец в рот и возбудить черепной и блуждающий нервы. Она бросила взгляд в сторону Вейла.

Он смотрел на нее со странным выражением лица. Не то, чтобы недоброжелательным, скорее насмешливым. Затем улыбнулся, и на его щеках появились ямочки, а в уголках блестящих глаз обозначились крошечные морщинки.

Фейт расхотелось затыкать себе рот. Она начала борьбу с излишним проявлением эмоций.

Он подмигнул ей, и впервые с тех пор, как они вышли из дома, она почувствовала, как ее губы растягиваются в улыбке. Как ему удалось поднять ей настроение, всего лишь подмигнув?

– Он действительно любит вас!

Фейт повернулась к матери Вейла, и волна отвращения к себе буквально захлестнула ее. Как же гадко она поступает, обманывая эту добрую женщину, так гостеприимно принявшую ее в своем доме!

– Да, нам с ним хорошо работается! – ответила она.

– Вы, конечно, отвечаете на его чувства! Иначе он не привез бы вас сюда! – Вирджиния ласково пожала руку Фейт. – Я очень рада этому!

Человек, настилающий танцевальный помост, поймал взгляд Вирджинии и знаком попросил ее спуститься к нему. Она поднялась и ушла.

– Хорошо посплетничали? – спросил Вейл, подойдя к Фейт и обнимая ее за талию.

– Вейл, не надо! – раздраженно одернула она его. Сколько еще она продержится?

– Не надо? – Он задержал ее, не позволяя сбежать. – Я должен делать вид, что влюблен в тебя! Ты же здесь для того, чтобы защитить меня от моей семьи!

– Несомненно! – фыркнула она. – Теперь, когда я познакомилась с ними, то поняла, насколько они опасны!