Излечи мою любовь
Шрифт:
В вечер пятницы я вообще был настроен весьма решительно. Настолько, что моего запала хватило и на готовку. И на стирку. Даже ванную принял вместо быстрого душа.
Утром субботы я все еще был решительным мужчиной.
Затеял не просто уборку, а целую перестановку в гостиной и в спальне. К черту все законы дизайна. Практичное использование пространства. И римские шторы, тщательно подобранные Лизой, – тоже к черту!
Засучив рукава, я принялся за дело. С удовольствием выкинул те самые шторы. Отправил в коробку, которую вознамерился отвезти в церковь для нуждающихся, покрывала, пару любимых Лизой комплектов постельного белья и еще кучу вещей.
Зеркально переставил кровать и широкий низкий комод. С полок с вещами в ту же коробку отправилась часть моего гардероба. Те вещи, что покупала
Мне хотелось вытравить из квартиры все воспоминания о ней. Хотелось снова почувствовать себя тут дома. Хозяином. Заходить и уверенно закрывать за собой дверь. А не ступать осторожно, будто могу кого-то потревожить.
Запала хватило на четыре часа. Встав, по привычке, в семь утра, к одиннадцати я успел многое. Например, найти под тумбой умывальника в ванной резинку для волос. В спальне, под кроватью, завалившийся чулок. В гостиной и вовсе нашелся ее бюстик. Красивый. Кружевной. Вот с ним-то я и сидел теперь на полу, не понимая, что мне делать с этой вещью. Черт возьми. Я твердой рукой вытащил из рамок наши совместные фото. А проклятый лифчик выбил из легких воздух. Перед глазами замелькали воспоминания Лизы в этой детали нижнего белья. То, как красиво паутинка из тонкого кружева обрамляла ее грудь. То, как моя невеста, смеясь, убегала от меня, одетая только в него и мою незастегнутую шелковую рубашку. Ткань рубашки красиво развевалась за ее спиной, а темно-фиолетовое белье на светлой коже сводило меня с ума.
И что мне теперь делать с ним? Смял в кулаке мягкие чашечки из кружева. Каждый раз сходить с ума и задыхаться от нахлынувших воспоминаний? Нет. Спасибо! Отдать родителям Лизы? Чушь! Зачем он ей после подтяжки-то? Смешно. Перевел взгляд на журнальный столик. Резинка. Кожаный браслет. Чулок. Ватные палочки. Невидимка с деликатной ромашкой на конце. Я помню, как она красиво смотрелась в прическе Лизы, когда мы ходили в ресторан пару месяцев назад.
Запрокинув голову, зажмурился. Накрывало все сильнее. Кажется, я имел все шансы скатиться в очередную депрессивно-унылую фазу принятия своего временного одиночества. В том, что это все временно, я даже не сомневался. Лиза всегда возвращалась. Каждый. Долбанный. Раз! Вопрос времени, когда Артуру надоест выполнять все капризы моей принцессы и он свалит в загребущие объятия следующей «счастливицы». Шанс на то, что это будут долгие счастливые отношения, был. Но настолько мизерный, что я его даже не брал в расчет. Лиза любила новые эмоции. Приключения. Ей всегда хотелось вечного праздника. Как только отношения с Артуром прекратят ее кружить, она вернется ко мне. Приму ли я ее? Всегда принимал. Прощал. Смирялся с тем, что влюбился в ветреную, неспособную усидеть на месте и хранить верность принцессу. С внешностью ангела и характером самого настоящего беса. Другой любви я себе даже не представлял. Не знал, как оно – по-другому. А жаль.
Вот и в этот раз с вероятностью в девяносто процентов все будет по-прежнему. Елизавета явится на порог. Посмотрит на меня своими огромными грустными глазами. И я пущу. Выскажу ей о том, как плохо она поступила. О предательстве. Она попросит прощения и пообещает, что больше никогда такого не повторится. Я сделаю вид, что поверил. Лиза на какое-то время успокоится, и у меня будет еще несколько лет безмятежного счастья. До следующего ее срыва… Предсказуемо настолько, что даже скучно. Мерзко от самого себя. Противно до тошноты!
Открыв глаза, еще раз посмотрел на бюстье в руках и отбросил его в сторону. Поднялся на ноги и пошел переодеваться. Кажется, я еще ни разу за последние месяцы так решительно не шел на работу в субботу. Гори они все синим пламенем! Лучше проверю последние сводки в отделе. А еще, кажется, пора позвонить Артуру. Пусть собирает наших. Мне просто необходимо хоть один день провести в нормальной компании и отвлечься от идиотских мыслей! Кто в этом может помочь лучше, чем друг, который знает меня с первого курса института? И меня. И Лизу. Арт всегда скептически относился к нашим отношениям. Вот сейчас я готов был выслушать все его дебильные утверждения о том, что свет клином на одной блондинке не сошелся. Как знать, может, в этот раз приятель сможет добиться большего, чем издевательский смех с моей стороны. И он точно справится с моим настроением лучше, чем
Глава 9
POV Ева
– Мам, – после того, как Данила Валентинович ушел и Ромка закрыл за ним дверь, сын вернулся на кухню, – ругаться будешь?
Вздохнув, отрицательно качнула головой. Какой смысл ругаться? О том, что у меня до сих пор дрожат руки, сыну же не объяснить. Как представлю, что он один в плохо знакомом районе… Собаки! Господи, как я вообще могла отпустить сына одного в магазин в шесть лет?!
– Ну, ма…
Мягкие теплые ладошки скользнули по моей руке. Сын остановился рядом и, насупившись, ждал, когда я на него посмотрю. Точно знаю, какое у него сейчас выражение лица. Взгляд из под сведённых к переносице бровей, сжатые губы. Упрямый. Как отец.
– Что? – обвела взглядом кухню. У раковины стояли пару кружек. На полу, недалеко от подоконника, валялся забытый Ромкой танк. Свежий хлеб лежит на разделочной доске, которую я так и не убрала после обеда. Перевела взгляд на обеденный стол и вздохнула. Контейнер с лекарствами. Открытая перекись. Несколько ватных дисков со следами смытой крови. Зеленка и ватные палочки.
Привычный набор для меня. Ромка, с того момента, как научился ползать, был крайне любознательным, и зачастую приходилось обрабатывать ему синяки и ссадины. Ильнур всегда смеялся и говорил, что мальчишка без болячек жить не может. Я переживала.
Но сегодня… Никогда не думала, что буду обрабатывать малознакомому мужчине рану на голове, сидя на своей кухне.
– Мам, ты меня не слышишь? – ребенок требовательно постучал ладошкой по руке.
– Извини, – выкинула мысли о начальнике из головы и подняла взгляд. – Что ты сказал?
– Говорю, что лучше бы ты ругалась!
– Не хочу, – вздохнула. – Я очень испугалась, Ром. Очень сильно. Конечно, рассказывать сейчас, что могло бы случиться, не буду. Как и о том, какие ужасы успели прийти мне в голову. Но, самое важное, ты заговорил с незнакомцем, а это очень опасно. Я знаю, что и ты сегодня был напуган. Для тебя произошедшее стало уроком, который запомнится гораздо лучше, чем все мои слова. Знаешь, – обняла сына, – я рада, что тебя нашел именно Данила Валентинович. Не знаю уж, как, недоверчивый мой, вы смогли с ним найти общий язык, но рада, что смогли.
– Даня хороший, – ответил ребенок, уткнувшись мне в плечо. – Я плакал, а тут он мимо шел и ка-ак упал! Ты бы видела, у него ноги выше головы подлетели. Я даже испугался за него.
– Я бы тоже испугалась, – шепнула сыну на ухо, представляя себе это падение.
– А знаешь, – хихикнул, – если честно, летел Даня смешно. Руками, как птиц махал. А вот головой стукнулся страшно. Я же помню, это больно!
Не смогла сдержать улыбку. И правда, Ромка тоже так падал. Прошлой зимой поскользнулся. Мы потом в травму поехали, снимки делали. Но, слава Богу, обошлось. Больше испугались. А может, просто шапка спасла от сотрясения. Но впечатлений нам с сыном хватило. Но представить себе, как мой шеф падает, размахивая руками, и правда, было… странно.
Начальник у меня мужчина рослый, не ниже метра девяносто. На работе он всегда ходил стремительно. Был собранным. Взгляд темных глаз пробирал до дрожи. Вот вроде и не ругался ни разу. Но как посмотрит – руки дрожат и жутко страшно ошибиться. Я не сразу заметила, что на самом деле этот цепкий взгляд скрывает в глубине глаз затаенную грусть. Что-то у Данилы случилось. Что-то, что не давало ему покоя. Но я в отделе была человеком новым. Тем более – не просто рядовой сотрудник, а помощница нового начальника. Его знали. С ним считались сотрудники, а ко мне присматривались. Не то чтобы я хотела собирать какие-то сплетни. Да и времени особо не было на работе. Слишком многое пришлось изучать. Все-таки для меня работать секретарем было в новинку. Я очень переживала, что начальник будет из тех, кто смотрит на помощницу как на свою собственность. Мерзкие взгляды, липкие. Улыбочки сальные. Намеки пошлые. Фу!