Излом зла
Шрифт:
Омоновец оглядел Василия с ног до головы, чуть довернул автомат, чтобы ствол его смотрел в грудь сидящего за столиком Балуева.
– Я вижу, ты тоже парень не промах. Ксива есть?
– А как же? – усмехнулся Вася. – Только если я ее тебе покажу, ты не обрадуешься.
– А ты покажи.
– Вяжи его, Сомов! – подошел к ним помятый командир тройки налоговых полицейских. – За нападение при исполнении… я его, гада!..
Вася поднял на него похолодевшие глаза.
– Малыш, заткни хайло, не то спишут из рядов вчистую. Да и ты, лейтенант, отверни пушечку-то, ужас как я этого не люблю.
– Махни чем-нибудь, мы и отстанем, – растянул губы в улыбке узкоглазый омоновец.
Вася
– По делам? – убрал автомат лейтенант.
– Позвони по 09, там скажут, – ответил Вася.
Омоновец понимающе хмыкнул, отошел, поговорил с минуту с приходящими в себя полицейскими и увел свой наряд. Потянулись к выходу и молодцы в штатском, поглядывая на доедающего обед Балуева совсем не по-дружески.
– Ты мне еще попадешься… – прошипел широколицый, и Вася вдруг понял, что эта его стычка с охамевшими работниками налоговой службы, воюющими только с теми, кто беспомощен и на виду – с мелкими торговцами, киоскерами, лоточниками, барменами, владельцами небольших ресторанов, – всего лишь прелюдия к более серьезным разборкам, ценой которым может стать свобода или жизнь.
Не то чтобы с этого момента Василий стал вести себя сдержаннее и осторожнее, серьезнее, что ли, он и без напоминания извне всегда был готов к адекватному ответу, просто теперь он стал оценивать обстановку под другим углом – с точки зрения угрозы тем, с кем он подружился, и его поведение в общей картине взаимодействия Посвященных, силовых и криминальных структур, сил тьмы и света – в широком плане начинало играть какую-то особую роль.
Второй инцидент, позволивший Васе снова вспомнить о «сгущении туч над головой», произошел с ним в Парке Есенина. Машину он поставил на платной стоянке возле входа в парк, взял мороженое и прошелся по тенистым березовым и ольховым аллеям, жалея, что рядом нет Ульяны. Посидел на скамеечке у пруда, глядя, как молодежь катается на желтеньких катамаранчиках, потом выбрал скамеечку напротив детской площадки с аттракционами и колесом обозрения и стал наблюдать за суетой мамаш и бабушек, контролирующих своих чад.
Васе с детства была свойственна некоторая блюзовость поведения в местах отдыха и всенародных гуляний. Идиллическая картина не отягощенных заботами лиц, атмосфера праздничного ожидания каких-то приятных перемен и встреч действовали на него успокаивающе, поворачивали настроение в сторону философского осмысления бытия. Ему было хорошо, и он в ответ желал всем добра. Однако его «блюзовое» состояние длилось недолго.
К площадке подвалила толпа молодых ребят и девчат, человек пятнадцать, похожих с виду на байкеров кожаными штанами и юбками, безрукавками, майками с невообразимыми рисунками, цепями, бляхами и значками, и сразу состояние умиротворения покинуло Василия. Его эмоциональная сфера ощутила приближение темного холодного облака, полного непредсказуемо своенравных грозовых разрядов. Он хотел было уйти отсюда, чтобы не портить впечатление отдыха, но не успел. Байкеры тоже прибыли сюда отдохнуть, только понимали под этим нечто иное и называли этот процесс – оттянуться.
Они обступили площадку, стали ржать, показывая друг другу пальцами на мам и пап, бабушек и дедушек с детьми, кидать непристойные словечки (через три матерных – одно нормальное слово), свистеть, лузгать семечки и плеваться, и ощущение праздника покинуло данный уголок парка.
В принципе, если бы разговорами и смехом все закончилось, можно было бы и не обращать внимания на живущее по своим законам хамское стадо, однако байкеры с визгом и хохотом стали гоняться друг за другом, толкать детей,
Он внимательно вгляделся в снующих, беснующихся молодых людей, вычислил главаря и подошел к нему, по пути купив еще одно мороженое.
Вожак банды был явно старше своих подчиненных, на вид ему можно было дать лет двадцать пять. Согнав со скамейки у песчаной горки молодых мамаш с колясками, окруженный тремя «телохранителями» и хохочущими размалеванными молодицами, он чувствовал себя повелителем мира – эдакая инфантильная скотина с чубчиком, выбритыми висками и затылком, в черных зеркальных очках на пол-лица.
– Убери свою кодлу, – миролюбиво сказал Вася, разворачивая мороженое. – Чего зря народ пугать? Дети все-таки.
– Ха! – удивленно выдохнул вожак, обнаружив перед собой мужика с мороженым. – Шо ты сказал?!
– Шо слышал, – тем же мирным тоном проговорил Василий, – убери кодлу и побыстрей, а то я рассержусь.
Девицы вокруг вожака перестали визжать и хохотать, замолчали и парни. Двое из них приблизились к Васе с обеих сторон, взялись за ремни и цепи. Кроме того, у них имелись кастеты, и выглядели они грозно.
– Пошел на … и … на … в … мать! – сказал вожак. – А ну-ка … его, му… да чтобы …ся!
В то же мгновение Вася сделал два неуловимо быстрых движения, продолжая есть мороженое, и телохранители главаря легли на траву, закатив глаза.
– Я долго буду ждать?
Вожак обалдело глянул на своих сподвижников, вскочил, еще двое парней бросились к Балуеву и отлетели назад, хватаясь за животы, сгибаясь пополам. Вася шагнул к вожаку, сорвал с него очки, вбил в открытый рот мороженое, похлопал по спине.
– Ешь, ешь, это отрезвляет.
Вожак замычал, хватаясь за рукоять револьвера, торчащего за широким поясом с заклепками. Вася ловко перехватил руку, отобрал револьвер, покачав головой:
– Ну ковбой прямо, а? Доедай, доедай, не плюйся.
Притихшие девицы хихикнули, глядя на свое измазанное мороженым божество. Парни из его окружения тоже присмирели, понимая вдруг, что шеф нарвался на силу, которую лучше не трогать.
– Доел? – Василий по-отечески похлопал по спине вожака. – А теперь командуй. Чтоб через минуту вас тут не было.
– Да я!.. тебя!.. с-су..! бл..!
Василий хлопнул вожака по ушам ладонями, тот ойкнул, замолчал, глаза его стали белыми, бессмысленными, казалось, он вот-вот хлопнется в обморок. Но обошлось.
– Ну? – ласково пошлепал его по щеке Вася. – Созрел?
– Петух… уходим… – прохрипел вожак. – Зови боев…
Один из кожаных парней с готовностью сорвался с места и, крича что-то на немыслимом жаргоне, бросился собирать «боев». Через несколько минут банда байкеров убралась с площадки, ведомая своим вожаком, имевшим вид побитой собаки. Вася смотрел ей вслед, не обращая внимания на благодарные взгляды и слова молодых мам, и снова к нему пришло ощущение сгущавшихся над головой туч, подкрепленное чьим-то пристальным, цепким, профессиональным взглядом. Кто-то наблюдал за ним издалека и намерения имел отнюдь не миролюбивые. Вася даже подумал было, что байкеры подосланы к нему специально, чтобы определить его реакцию, вычислить возможности, но проверка была слишком примитивной, да и для организации подобного экспромта требовалось время, поэтому не стоило подозревать в каждом событии руку спецслужб. И тем не менее Васе стало не по себе. Вполне могло быть, что его вели. Он был достаточно опытен, чтобы доверять своим ощущениям. Одного он только не мог понять: кто и как мог найти его в миллионном городе?