Излом зла
Шрифт:
Ельшин, успевший за время поиска беглецов (час тридцать пять) выпить бутылку виски «Чивас Ригал», но совершенно не опьяневший, не стал дожидаться, пока пленников поместят в камеру под землей, а сразу велел отвести их в столовую, где и начал допрос.
Ульяна могла вытерпеть любую боль, любую муку, любую пытку, умея изменять состояния сознания, поэтому на крики генерала: «Говори, тварь!» – просто молчала, даже когда тот разрядил в нее «глушак», но она не выдержала, когда белый от бешенства Ельшин приказал привести Стаса и пытать его в ее присутствии.
– Хорошо,
– Где Соболев?
– Не знаю.
Ноздри Генриха Герхардовича раздулись, глаза налились кровью.
– Я… тебя… сейчас… скормлю псам! Но сначала отдам своим хлопцам, пусть поразвлекаются. Подходит такой вариант? Или все-таки начать с мальчишки?
– Я в самом деле не знаю… – Ульяна попыталась проникнуть в сознание генерала, но наткнулась на «стальную решетку», за которой дремал «черный удав» страстей, и отпрянула. После контактов с Монархом Тьмы психика Ельшина изменилась настолько, что он сам стал «слугой Тьмы», хотя, наверное, и не осознавал этого.
– Может быть, ты скажешь, что не знаешь Соболева? Тогда что ты делала в его квартире? Только не лепи горбатого, я знаю, кто ты, откуда и с кем связана… гражданка Посвященная Внутреннего Круга. Не так ли? Где твой дружок – Парамонов? Это ведь вы побывали с Соболевым у меня на даче? Вы копались в компьютере?
– Нет, – сказала Ульяна твердо. – Не мы. Нам связь с Конкере ни к чему. Соболев был там… с другими людьми.
– С кем? С Балуевым? И небось с Графом – Горшиным. Так? Говори!
Понимая, что подтверждение ничего не изменит в ситуации, Ульяна кивнула. Ельшин злобно рассмеялся.
– Я так и знал. Опередил-таки меня Граф, каким-то дьявольским ухищрением завладел программой «К»… только вряд ли сможет воспользоваться ею. Да и Соболев тоже. Монарх проглотит их обоих.
«Подавится», – хотела сказать Ульяна, подумав, что, поминая дьявола, Генрих Герхардович говорил о себе, но промолчала.
– Итак, возвращаемся к первому вопросу. – Ельшин взболтнул содержимое очередной бутылки в руке, сделал крупный глоток. – Где Соболев?!
– Он… лечится, – прошептала Ульяна, борясь с головокружением. – Но где, я не знаю… и никто из моих друзей не знает. Правда!
– Так поколдуй. Или как там у вас это называется… Я же знаю, что вы умеете пеленговать друг друга… Ну?!
– Соболев… не светится… то есть я не могу его запеленговать.
Ельшин некоторое время смотрел на девушку, покачиваясь с пятки на носок, бледнея все больше, потом сунул руку в карман пиджака и достал необычной формы пистолет с красной насадкой, напоминающей глушитель.
Ибрагимов, наблюдавший эту сцену с расстояния в пять шагов, стоя за спиной девушки, переглянулся с лейтенантом Свирайло, хотел что-то сказать, но посмотрел на изменившееся лицо генерала и передумал. Мягко ступая, отошел в сторону, стал сзади Ельшина. Лейтенант сделал то же самое. Оба прекрасно знали,
– В последний раз спрашиваю… – Ельшин направил ствол «болевика» на Ульяну.
– Минутку, – раздался сзади чей-то скрипучий голос.
Ибрагимов, Свирайло и Ельшин в недоумении оглянулись. В столовую вошел небольшого роста худой и бледный человек в темном костюме, приблизился к группе военных. Ибрагимов, уже однажды встречавшийся с ним, узнал Германа Довлатовича Рыкова.
– Герман? – удивленно поднял брови Ельшин. – Ты-то как здесь оказался? – Генерал глянул на Ибрагимова. – Кто его пропустил?
– Сейчас узнаю, – буркнул майор, но не двинулся с места. Лейтенант тоже хотел выяснить, каким образом на территорию базы проник незнакомец (он Рыкова не знал), но почему-то остался стоять, заторможенный и отсутствующий.
Рыков обошел свиту генерала, его самого, кинув косой взгляд на «болевик», остановился напротив Ульяны, попытавшейся принять гордый вид и одновременно отбить попытку кардинала прощупать ее мысленную сферу. Герман Довлатович растянул в неприятной усмешке бледные губы.
– Где же ваши друзья, мадам? Почему не с вами? И что вы здесь делаете в обществе этих малосимпатичных господ?
Ульяна молчала. Рыков подождал немного, разглядывая ее лицо, фигуру, одежду, кивнул.
– Вы красивая и сильная женщина, Митина, коль можете держать разряд «глушака», но против этой штуковины выстоять не сможете. – Он кивнул на «болевик» в руке генерала. – Зачем вы влезли в эту кашу? Какое вам дело до Соболева, его проблем и дорог? Вас ведь предупреждали, что это чревато последствиями.
Ульяна молчала. Рыков снова кивнул.
– Хорошо, поговорим об этом позже. Идите, за воротами садитесь в мою машину – серый «Лендровер» и ждите. Вас пропустят.
– Я не одна, – прошептала Ульяна, держась из последних сил. – Со мной мальчик… приемный сын… – Она вовремя прикусила язык, сообразив, что Рыков может не знать об отношениях Стаса и Соболева, а знать это ему не обязательно.
– Забирайте своего мальчика.
Ульяна покачнулась, но не упала, сделала шаг, другой, обошла Ельшина, как столб, и в полной тишине вышла из зала столовой. Послышались мужские голоса, потом девушка что-то сказала, ей ответил мальчишеский голос, и все стихло. Оставшиеся в зале мужчины смотрели на Рыкова, не понимая, почему они ничего не предпринимают, и ждали, чем это все закончится.
– Дай, – протянул руку Герман Довлатович. Взял протянутый Ельшиным «болевик». – Надо верить людям, Генрих. – Издевка в голосе кардинала Союза Девяти звучала явно. – Она действительно не знает, где Соболев. А зачем он тебе, кстати? Ты ведь свое отыграл.
– Он… украл… – хрипло начал Ельшин.
– Что? Файл связи с Конкере?
Глаза генерала готовы были выскочить из орбит.
– Да! Кроме того, он запустил в расследование пакет сведений о моей параллельной деятельности… кстати, не с твоей ли подачи?