Излучения (февраль 1941 — апрель 1945)
Шрифт:
Подробность, напоминающая романы Джозефа Конрада: в 1761 году английский корабль «Фаттисалам», военное транспортное судно, в районе Коромандельского берега дал столь сильную течь, что можно было ожидать скорую гибель. Прежде чем весть о несчастье разнеслась среди команды, капитан и офицеры тайно сели в шлюпку, привязанную к буксирному тросу, и бросили корабль на произвол судьбы. Удалившись на безопасное расстояние, они могли видеть, как на «Фаттисаламе» разразилась паника, но вскоре последовал знак, что повреждение устранено. Капитан решил было вернуться, но был остановлен своими офицерами. Спустя некоторое время они увидели, что корабль пошел ко дну; сигналами пытались вернуть шлюпку назад.
Сборник изобилует подобными чертами интеллигентного зверства. История кораблекрушений
Об имперском барокко. «Не подлежит, как я полагаю, никакому сомнению…».
Выдержка из «Бургомистр Мёнкеберг. Письма», Штуттгарт, 1918. На этой же странице «неминучее» в качестве сравнительной степени.
Кирххорст, 11 февраля 1945
Пока шла церковная служба, в Штелле грохотали батареи; над местностью низко кружил самолет-разведчик, видимо, делая съемки. Поскольку нефтяные заводы Мисбурга опять работают, нужно ждать новых налетов на близлежащие окрестности. В Бургдорфе низко пролетевший самолет обстрелял пассажирский поезд. Двадцать убитых.
Кирххорст, 12 февраля 1945
Все еще приходят письма, касающиеся смерти Эрнстеля, и вместе с ними — одно-другое слово утешения. Так, сегодня подумал, что наша жизнь предполагает и другую сторону; затраты слишком велики для нашего видимого существования.
Стихи от Фридриха Георга, напомнившие мне детство Эрнстеля в Госларе и Юберлингене.
Несмотря на свою молодость, он оставил по себе определенное впечатление, многие любили его. Сегодня из Каррары прибыла фотография его могилы; каждый день от него доносится эхо. Циглер пишет из Гамбурга, что по особому распоряжению Грандгошира пресса собирается обойти мое пятидесятилетие молчанием. Однако это — единственная ценная для меня награда.
Кирххорст, 14 февраля 1945
Беспокойная ночь. Англичане применяют тактику изматывания, упорно кружа на единичных самолетах над местностью и время от времени сбрасывая бомбы, дабы напряжение не ослабевало.
Но и днем одна тревога сменяет другую. По слухам, Дрезден подвергся сильнейшему обстрелу. Значит, в развалины превращен последний нетронутый город; на него сброшены сотни тысяч зажигательных бомб. Несметное число беженцев погибло под открытым небом.
Работал в саду, вчера из его земли высунулся красный росток пиона. Перекопал также компост под большим вязом. В наблюдении над вещами, как они разлагаются и становятся землей, есть что-то поучительное и вселяющее надежду.
Читал Гераклита в небольшом двуязычном издании, которое 23 марта 1933 года мне подарил Карл Шмитт, и исследование Луи Рео о Гудоне, интересующем меня с тех пор, как в фойе «Комеди Франсэз» я увидел его Вольтера. Степень физиогномического правдоподобия, коего добивается этот скульптор средствами рококо, чрезвычайна; ощущаешь, что здесь выражена внутренняя правда самого столетия: его математикомузыкальное ядро. Резец моцартовской точности. Сравнительное исследование о нем и об Антоне Граффе {211} было
Гераклит: «Спящие суть содеятели и соучастники того, что происходит в мире».
Самую скверную службу сослужили немцам их успехи, — во всех дерзких операциях победа в самом начале опасней всего. Она — приманка, крючок, на который попадается алчность. Она вводит игрока в соблазн раскрыть свои карты. Она сбрасывает с него маску.
После победы над Францией бюргерство тоже было убеждено, что все в порядке. Ему уже не был слышен глас обездоленных, их «De Profundis». [320]
320
Из глубин (воззвах к Тебе, Господи…) — начало 129-го псалма ( лат.).
Впрочем, западные державы переживают сейчас схожую ситуацию. Успех делает их безжалостными. В той мере, в какой их оружие обретает превосходство, они перестраивают свои передатчики с восхваления справедливости на мстительные угрозы. Язык разума вытесняется насилием. Готовность к миру находится под знаком весов: когда одна чаша опускается, другая поднимается вверх. Со времен Бренна {212} здесь ничего не изменилось.
Кто останется с нами после этих спектаклей? Не те, с кем мы делили радости и сидели за праздничной трапезой, а только те, кто с нами разделял боль. Это относится к друзьям, к женщинам, но это распространяется также и на отношения между нами, немцами, вообще. Мы обретаем теперь новую, более прочную основу нашей общности.
Кирххорст, 15 февраля 1945
Утром, пока стреляли батареи и над домом проносились мощные эскадрильи, сидел за письменным столом. Окна, двери, бокалы в шкафах, картины на стенах пляшут и дребезжат, как на корабле при сильном шторме.
После полудня взял Александра, чтобы чуть-чуть заострить его зрение, на подземную разведку. Мы раскопали кротовые и муравьиные норы, зашли в кроличий дом. Муравьиное гнездо было расположено в мертвой сердцевине сосны; его ячейки, ходы и галереи следовали за узором древесины и таким образом, не считая тонких, как бумага, стенок, прорезали кряж наподобие пчелиных сот. Обветшавшее строение отличалось некоей хрупкой прочностью, так что рука, ухватившись за какую-нибудь его часть, должна была приложить усилие, прежде чем оно распадалось на куски. Глядя на это, я вспомнил длинный рассказ о своих «муравьиных» приключениях; этим рассказом я, пятнадцатилетний, завораживал своих братьев до глубокой ночи. Когда бы ни возвращалась ко мне эта безоглядность в сочинительстве, из меня, как из кратера, извергалось все, что накопилось.
Продолжаю Ветхий Завет. Песнь Деворы, 5-я глава Книги Судей; жуткий триумф над дымящейся кровью. С 28-го по 30-й стих издевательство над горем матери Сисары, мучительно ожидающей сына, в неведении, что он не вернется, так как висок его пронзили колом.
Неслыханным насильником выступает в этой книге также Авимелех.
Горы обычно выполняют роль укрытия, считаются пристанищем свободы, в котором сохраняет себя отступающий этнос. Здесь же происходит обратное: Израиль наступает в горах и не может обосноваться на равнинах, где обитают народности с «железными колесницами». Возможно, правило здесь таково, что горы благоприятствуют более слабой, но решительной силе.
Кирххорст, 16 февраля 1945
Чудесный день. Высокая лещина перед моим кабинетом за ночь покрылась шерстистыми, желто-зелеными шнурами цветков. Чудовищным разрушениям несть конца; кроме Дрездена массированной бомбардировке подверглась также Вена. Такое впечатление, будто забивают скот. Мера боли, по-видимому, еще не исполнилась.
Работал в саду и за письменным столом. Мысль: не похожа ли эта деятельность на суету насекомых, коих иногда встречаешь на дороге, — видишь, как голова что-то еще поедает и как шевелятся усики, а туловище уже раздавлено.