Измена, развод и прочие радости
Шрифт:
Я замолчала. Мужчина пристально всматривался в меня. Не знаю, что он хотел увидеть. Но волна сомнения разделила нас.
– Он не был принцем. Да и я не принцесса. Он был обычным, добрым, хмурым, вредным, заносчивым… Знаешь, он так и не научился разговаривать с нашей консьержкой, а её это обижало, что к ней как к мебели обращаются. А я… Я сглаживала углы, отводила от него недовольство. Мне легче сходиться с людьми… И я поняла, что это ему надо… Так надо, чтобы за спиной стояла та, кто примет его целиком. Без ехидных советов. У меня не получалось… Но я старалась, честно. Это было неправильно, я теряла
Я хотела добавить, что всё равно не справилась, оказалась недостаточно гибка, чтобы он чувствовал себя хозяином положения. Но промолчала…
– Хотел бы, чтобы меня так любили… – как-то горько признался Ник.
– А разве бывает иначе?
– Бывает, – и губы кривятся, как от боли. – Особенно когда в тебе видят денежный мешок, так сильно любить начинают, что страшно становится…
– О-о-о-о! – взвыла я. – Зачем ты сказал про денежный мешок. Теперь мне и про тебя будут говорить, что на твоё бабло повелась.
– А ты повелась? – мужчина прищурил глаза.
– А по мне не видно? – я изогнула бровь, намекая, что уж если бы не повелась, чёрт бы он от меня удрал, разбрасываясь лампами. – Знаешь, когда мне так сказали про мужа, я даже не поняла, о каких деньгах может идти речь. Я ведь в него влюбилась, когда он носил дырявые джинсы с масс-маркета, гонял на поддержанной "Сузуки" и тогда ещё ел в Маке…
– Мне сводить тебя в "КФС"? – пошутил Никита, а я возмутилась:
– Ты что, всю поджелудочную хочешь убить? – грозно сдвинув брови, спросила я, и мы оба рассмеялись.
– Прости Алис, – повторил Никита спустя хохот.
– Не извиняйся, – я покачала головой, и шапка съехала мне на глаза. – Я не знаю, как так вчера случилось, но это не из-за тебя, точнее, из-за тебя я могла бы кричать, но ревела я чёрт знает почему. Сама не поняла…
Вернулись мы почти к обеду, я продрогла и возненавидела зиму. Даже в валенках. А мой спутник старательно делал вид, что всё в порядке. Что мы поняли друг друга. Но мне чуялась некая фальшь. Решив, что разбираться с тараканами владельцу сподручнее, я удалилась в ванну отогреваться. Олеся попросила появиться на ужине нарядной и вообще как-то прилично. Хозяин – барин, поэтому, впрыгнув в молочный расклешенный от талии сарафан а-ля коктейльное платье, я спустилась.
– Ребят, – в середине ужина Толик прервал разговоры, встав из-за стола. – Мы очень вам благодарны, что вы приехали к нам, и поэтому хотим разделить с вами наше приятное событие…
Все замерли. Олеся держала за руку своего Анатолия и лучилась счастьем.
– Через неделю мы с Олесей ждём вас на нашей свадьбе…
Тишина была осязаемой. Похоже, эта новость шокировала не только меня, но и остальных. Чтобы не испортить молодым праздник, я резко встала, и подняв бокал, громко выдала тост:
– За молодых! – хорошо хоть не «горько» ляпнула. Но меня поддержали громкими возгласами и звоном бокалов. Я подмигнула невесте и получила в ответ благодарную улыбку.
Гости начали шутить по поводу спешного бракосочетания. Толик с Олесей смущались и отнекивались, и только я знала про эту проклятую скумбрию, купленную на местечковом рынке.
Почти напротив меня сидел Никита и с хмурой физиономией опрокидывал шоты. Рядом,
Я никак не могла понять этого типичного ритуала соблазнения. Как по мне, мужчине должно быть взгляда достаточно от дамы, чтобы он захотел ее добиваться. А вот эти повешения на шее, поглаживания… Да ну… Поэтому, скабрезно ухмыльнувшись Никите, я встала из-за стола и отправилась в спальню. Народ становился пьянее, скоро караоке начнут орать, а я не люблю так, причём человек с голосом и слухом всегда будет отнекиваться, зато мадам с воплями, что только из сортира орать «Занято!», будет насиловать микрофон первой.
***
Снег путался в разлапистых ветвях ели. Кружился по крышам и оседал хрусткой стружкой на дорожки сада. Я стояла в своей спальне возле окна. Разглядывала в отражении себя. Присматривалась. Музыка к полуночи стала затихать. Кто-то удалился, как я, к себе. С первого этажа ещё раздавались нетрезвые разговоры.
Я сжимала в руке телефон. Проверяла экран, на котором не высвечивались сообщения.
– Да… – голос мужа раздался внезапно. Я не поняла, зачем набрала его.
– Привет, – тихо сказала я, душа внутри себя ком из слёз.
– А, Алис, это ты…
– Ты удалил мой номер? – обиженно переспросила я.
– Нет, просто думал, что случайно набралось, – он замолчал. Я тоже. Искала в себе смелость.
– Миш…
– Алис?
– Забирай всё, что хочешь, Миш, – всё-таки сказала я, понимая, чем это грозит, но так было правильно. И от этого ещё больнее становилось.
– Придумала очередную пакость? – не поверил муж.
– Нет, – я судорожно вздохнула. – Просто вспомнила, что я тебя полюбила без всего этого… Без квартир, домов… Потому что ты был просто наглым парнем, который обознался. И который дарил эти чёртовы эустомы в середине зимы.
Мой голос сорвался. В отражении окна девушка прижала ладонь ко рту.
– Не за Италию с её багетами и блошиными рынками, не за красное море… А просто, потому что ты… Ты до сих пор ненавидишь завязывать галстуки… И кофе… Миш, ты варишь отвратительный кофе… – я старалась за смешком скрыть вырвавшийся всхлип. – Я полюбила обычного парня на старой "Сузуки", и мне ничего не надо было. Тогда… И сейчас.
– Прости меня, Алис…
– Я люблю тебя, Миш…
– Я тебя сильнее…
Зажатый в пальцах телефон замолчал. Я стиснула зубы, призывая себя к порядку, но не получалось. Хлопнула дверью спальни, пошла вниз. Наткнулась на Анатолия, что с Вадимом сидели и братались в кухне. Стащила бутылку минералки и поднялась наверх. Пролетела мимо своей спальни, устремляясь к самой дальней. Без стука вошла и застала Ника на постели с ноутбуком. Он стянул наушники и уставился на меня. А я, словно ошалев от прилива адреналина, ответила на этот взгляд.