Измена Родине. Заговор против народа
Шрифт:
Облавы показали министру юстиции, что закон 1917 г. об иностранцах, теоретически служивший основанием для его действий, создавал для него излишние неудобства. В силу этого закона нельзя было ни арестовывать иностранцев, ни обыскивать лично их или их квартиры, не имея на это ордеров. Закон требовал также, чтобы вопрос о высылке иностранцев из страны решался в порядке справедливого разбора их дел административными властями, причем они имели право прибегать к помощи адвокатов.
«Эти правила связывают нам руки», — жаловался Пальмер.
Он решил добиться их пересмотра.
Чтобы избежать возражений со стороны тех, кто проявлял чрезмерную щепетильность в юридических вопросах, Пальмер тщательно избегал всякой огласки своих планов. Как сам он впоследствии рассказывал, «учитывая, что уголовное
16
До 14 июня 1940 г. Комитет по делам иммиграции был подчинен министерству труда, а затем перешел в ведение министерства юстиции.
Совещания, о которых говорил Пальмер, проводились в строгой тайне, В силу «удовлетворительного соглашения», достигнутого Пальмером с исполняющим обязанности министра труда Джоном Эберкромби, правила были изменены: процедура выдачи ордеров на аресты стала проще, и арестованные иностранцы лишились права прибегать к услугам адвокатов. Пальмер предъявил Эберкромби целую кипу отпечатанных на ротаторе бланков «показаний под присягой», якобы устанавливавших виновность лиц, которых он хотел арестовать. Взамен он получил несколько тысяч ордеров на аресты.
Среди участников тайных совещаний представителей министерства юстиции и труда был и специальный помощник министра юстиции Джон Эдгар Гувер…
Впоследствии, когда одно из дел о незаконном аресте иностранцев разбиралось в суде, судья задал уполномоченному по иммиграции Генри Скеффингтону вопрос:
«Получали ли вы какие-нибудь инструкции по этому поводу?»
«У нас была договоренность», — ответил Скеффингтон.
«А письменные инструкции?» — переспросил судья.
«Нет, — ответил Скеффингтон. — Мы совещались в министерстве труда в Вашингтоне с г-ном Гувером».
2 января 1920 г., в 8 час. 30 мин. вечера, начались облавы по всей территории США. В семидесяти с лишним городах агенты министерства юстиции в сопровождении полиции штатов и городской полиции врывались на собрания, в частные конторы и квартиры. В Нью-Йорке было арестовано около тысячи человек. По улицам Бостона провели в тюрьму около 400 закованных в наручники мужчин и женщин. Тысячи людей были арестованы в штатах Мэн, Орегон, Нью-Джерси, Калифорния, Огайо, Миссисипи, Иллинойс, Небраска и многих других.
И повсюду участники этих облав вели себя не как блюстители закона, а как банды погромщиков.
В Нью-Йорке агенты федеральной полиции, сыщики и полицейские силой вломились в помещение центрального комитета коммунистической партии; потрясая револьверами, они арестовали и сфотографировали всех, кто в это время оказался в здании, а затем сорвали со стен портреты Юджина Дебса, Карла Маркса и Фридриха Энгельса, сделали из них маски, нацепили их на собственные физиономии и в таком виде с шумом носились по всему зданию. В одном маленьком городке в штате Нью-Джерси полицейские агенты случайно наткнулись на комиссию граждан, собиравшую деньги на похороны бедного польского иммигранта; они арестовали на месте всех членов комиссии и засадили их в тюрьму вместе с другими арестованными «радикалами». Описывая впоследствии облавы в штате Массачусетс, судья бостонского окружного суда Джордж Андерсон рассказывал:
«Принимались всевозможные меры для того, чтобы дать этим облавам широкую огласку, представить дело таким образом, будто государству непосредственно угрожала серьезная опасность, против которой и ополчилось министерство юстиции. Арестованные иностранцы были в большинстве случаев совершенно мирными и безобидными труженикамимногие из них недавно занимались в России хлебопашеством. Но для того, чтобы посадить их в поезд или провести по улицам Бостона, их заковывали попарно в наручники, а затем всех сковывали общей цепью. Лица, арестованные в северной части округа Нью-Гемпшир, были сначала свезены в тюрьму в город Конкорд, а затем в специальном вагоне доставлены в Бостон, причем и они были в наручниках и скованы общей цепью. Когда поезд прибыл на Северный вокзал, фоторепортерам было разрешено снимать этих иностранцев в наручниках и цепях; то же самое происходило на пристани, когда их сажали на пароход для отправки в тюрьму на остров Дир…»
Относительно поведения участников облав тот же судья Андерсон заявил:
«Банда остается бандой — все равно, составляют ли ее чиновники, выполняющие указания министерства юстиции, или преступники, лодыри и хулиганы».
Что касается общего числа арестованных, то назывались самые различные цифры. 3 января газета «Нью-Йорк уорлд» сообщала об аресте «2000 красных», участвовавших в «широком заговоре с целью свергнуть правительство». Заголовки в «Нью-Йорк таймс» кричали: «Красные готовили в стране всеобщую забастовку. Арестовано свыше 5000 человек, из них 2635 находятся сейчас в заключении». Выдающийся юрист, сенатор Томас Дж. Уолш из штата Монтана, прославившийся своей честностью и тщательно проверенной точностью своих публичных заявлений, впоследствии говорил, что число арестованных превышало 6 тысяч.
Через несколько дней после облав специальный помощник министра юстиции Дж. Эдгар Гувер заявил представителям печати: «У нас есть все основания ставить вопрос о высылке из страны примерно 3000 из 3600 [17] иностранцев, арестованных во время облав на радикалов, недавно проведенных во всей стране». Он обещал, что разбор дел о высылке и самая высылка будут проводиться в самые сжатые сроки.
«По мере разбора этих дел, — заявил Гувер, — мы подготовим к отправке второй «Советский ковчег», потом третий и т. д. — столько, сколько понадобится, — и начнем высылать этих людей, не дожидаясь окончания разбора всех дел». [18]
17
Чиновники министерства юстиции называли несколько разных цифр, в том числе 3600.
18
Впоследствии, когда Дж. Эдгар Гувер стал директором ФБР и на этом посту приобрел широкую известность, он категорически отрицал свое активное участие в пальмеровских облавах и утверждал, что в свое время он решительно выступал против них. «Я не был согласен с порядком проведения этих облав и остаюсь при своем мнении по сей день», — заявил он в письменном виде корреспонденту «Нью-Йорк геральд трибюн». Это его заявление было опубликовало в газете 16 января 1947 г.
Будь в это время жив бывший министр юстиции Пальмер, заявление Гувера, вероятно, несколько удивило бы его. В 1920 г. Пальмера допрашивала комиссия по регламенту палаты представителей, а в 1921 г. — сенатская комиссия по делам судебных органов. Обе эти комиссии занимались расследованием дела о пальмеровских облавах, и в обоих случаях его специальный помощник Дж. Эдгар Гувер сидел рядом с ним и часто подсказывал ему ответы на вопросы комиссий.
На одном из заседаний сенатской комиссии по делам судебных органов сенатор Томас Уолш спросил у Пальмера, сколько всего было выдано ордеров на обыск. Пальмер ответил: «Я лично не смогу сказать вам, но если вы соблаговолите спросить г-на Гувера, который непосредственно ведал этим делом, он вам ответит».
Сотни иностранцев и граждан США были взяты под стражу без ордеров на арест. Полиция врывалась в частные дома, обыскивала их, не имея ордеров на обыск, и увозила с собой личное имущество арестованных. Во многих случаях ни в чем не повинные люди содержались в тюрьме в условиях строжайшей изоляции: им не разрешалось не только обращаться к услугам адвокатов, но и связываться со своими родными и знакомыми.
«Если бы я мог действовать по собственному усмотрению, — заявил секретарь штата Массачусетс Альберт Лангтри, — я бы каждое утро расстреливал во дворе тюрьмы партию арестованных, а на следующий день разбирал бы их дела в суде, чтобы удостовериться в их виновности».