Измена: ты больше не мой
Шрифт:
Но дальше мы честно занимались делом и ближе к вечеру я усталым, но довольным взглядом обвела дело рук своих. Детская была совершенно готова принять своего хозяина, я разорилась на хороший матрац, красивое постельное белье темно-зеленого цвета, прячущееся под лоскутным покрывалом, таким классным, что я бы и сама на нем валяться не отказалась и сейчас завидовала акуле Зубатке. Маленький двухдверный шкаф и белого дерева стеллаж для книг тоже встали здесь, оставалось их заполнить.
В гостиной царила скорее пустота, разбавленная лишь диваном и креслом, кожаными,
— Стас, а что за чиа?
— Ты что, — он удивленно на меня уставился, — не знаешь про самую модную крупу последних лет? Ее сыплют в йогурты, там она пухнет и получается дико полезный десерт, очень популярный у финтнесняшек.
— Да я как-то не отношусь к фитнесняшкам, так что что-то такое слышала краем уха, но сама не сталкивалась, — я в это время увлеченно шуровала в остальных припасах, расставляя их так, чтобы мне было удобно пользоваться.
— А как ты ухитряешься сохранять такую великолепную фигуру?
— Молитвами! — очень хотелось бросить в него диванную подушечку, но их еще, увы, не было.
— Так, — он тоже обошел квартиру, проверяя, — а поехали-ка, дорогая, купим нам кровать.
Глава сорок седьмая
Я ушам своим не поверила.
— Что-что?
— Говорю, купим НАШУ кровать, — все-таки я не ослышалась.
— Вообще, — я судорожно прикидывала как бы от этого отмазаться, — в мои планы пока не входила кровать. Я вполне помещаюсь на диване, а кровать ждет до следующей зарплаты.
— Дорогая, я вообще тоже доволен мебелью в гостиной, особенно креслом, но спать на этом жутко неудобно, поверь.
Боже, ну почему я снова краснею, особенно когда он говорит про кресло, а смотрит на меня.
— Я не могу, — решила сказать как есть, — ты и так для меня сделал гораздо больше, чем кто-либо делал в моей жизни, и я не хочу вгонять тебя в еще большие расходы.
— Детка, — он подошел, обнял меня именно так, как мне больше всего нравилось, чтоб я могла уткнуться носом ему в ямку у ключицы и дышать в нее, вдыхая его запах, — ты не вводишь меня в расходы, поверь. Для меня только в радость и то, что эта квартира не будет пустовать, и потратить деньги на свою женщину. Тем более — на кровать.
Я не хотела ждать, поэтому мы договорились поехать в обычный строительный гипермаркет, выбрать что-то из уже имеющегося. Там Станислава опять понесло.
— Смотри, давай полотенец купим, тебе какие нравятся?
— Стас, уж полотенца то я сама могу купить!
— Можешь, — тут он подошел ко мне близко-близко и сказал шепотом на ухо, — но я тоже хочу иногда принимать душ у тебя.
Меня снова бросило в жар. Теперь я смотрела на полотенца, ровные ряды полотенец, но видела только Станислава, выходящего из уже моего душа в чем мать родила. Чтоб выбросить эту картинку из головы пришлось ею потрясти.
— Прекрати это делать!
— Что именно? — Серьезнейшим тоном спросил Станислав, но глаза его смеялись. Он прекрасно понимал, что делает со мной, но продолжал меня дразнить.
— Ты знаешь.
— Не знаю, скажи!
Так в корзине оказались полотенца трех видов, для меня, Станислава и Андрюхи, некоторое количество кухонной утвари, мелочи для ванной комнаты, шторы прозрачные и шторы непрозрачные для моей спальни, балдахин для Андрюхиной комнаты. Против балдахина я возражала, но Станислав сказал что лучше разбирается в мальчиках, в конце концов, он сам мальчик, даже может доказать. Я не нашла что возразить, так что возмутительный для меня предмет обстановки поехал в корзине дальше. Хорошо хоть не розовый!
Кровать и матрац нам обещали привезти через час, постельное мы купили по новым меркам, причем Станислав настоял и оплатил всю корзину, причем вероломно услал меня за кофе на вынос и пробрался со всеми нашими покупками в кассу мимо очереди. Я даже уже не ругалась — бесполезно.
И очень приятно, и мне, и моему кошельку.
На квартиру мы вернулись как раз к тому моменту как в нее начали съезжаться курьеры. С едой, кроватью и… Этот транжира все таки купил стол и стулья мимо которых я ходила как кот вокруг сметаны!
И главное, всем этим занимался Станислав, пока я показывала по видеозвонку Андрюхе и Анне Петровне детскую комнату. Сын очень обрадовался, особенно акуле, оказывается, он не раз просил Виталика захватить с собой акулу, но мой почти бывший муж постоянно “забывал”.
Если бы мне кто-то сказал, что из моего пусть прижимистого и иногда холодного мужа вдруг вылезет такой записной тиран, жестокий и скандальный, то честное слово, я бы этому кту-ту врелаза кулаком в нос. А вот поди ж ты.
Хорошо, что он больше не мой.
Пока я там рассуждала про бывшего мужика нынешний успел все забрать, поставить стирку и даже собрать стол, круглый, не слишком большой, как раз чтоб хватило места на трех человек. И даже суши туда выставил, и новые тарелки.
Чем заслужил очень, очень страстный мой поцелуй.
— Только тарелки наверное помыть надо было, — я подозрительно осмотрела посуду, сияющую в свете люстры, она же давно в шкафу стояла. В том самом, до которого я сегодня еще не добралась с тряпкой.
— Обижаешь, ее всю перемыли! А сейчас давай, садись есть. Нам еще кровать собирать и я желаю управиться с этим до полуночи!
Кровать мы купили двуспальную, чуть меньше полутора метров шириной, с кованым изголовьем. Все таки комната, та самая, что окном смотрела на пылающий багрянцем клен, была небольшой и мне хотелось воздушности. Собиралась кровать тоже довольно быстро, мы закончили как раз к тому времени, как постельное белье не только постиралось, но и высохло в сушильной машине, то есть — хорошо заполночь.
— Прости меня, Алина, но я сегодня никуда отсюда уже не поеду, — сказал Станислав, когда мы закончили заправлять кровать, — иначе рискую не доехать. У меня дрожат руки, я потный и голодный. Так что у нас по расписанию остатки суш и душ!