Измена за изменой
Шрифт:
Блядьблядьблядь!
– Ты все-таки думаешь обо мне, а?
– усмехается снова, прикусывает нижнюю губу и подается тазом на меня.
Искры из глаз летят тут же.
Рычу громче. Сдавливаю ее упругие ягодицы и резко дергаю на себя.
– Не дразни меня, - хриплю, - Блядь, не дразни, Лиза. С огнем играешь.
Улыбка с ее губ не сходит совсем. Даже ради приличия.
– Зачем ты приезжаешь? Признай. Сомневаюсь, что тебе есть дело до…
Договорить ей не даю.
Хватаю за горло, рву на себя и забираю свой законный стон.
Он мой! Сука, по праву мой!
– Заткнись, - командую между поцелуями, - Черт тебя дери, просто заткнись!
Тишину комнаты разбивает ее тихий смех, который сразу превращается в стоны.
Потому что я подаюсь на нее бедрами. Толкаюсь. И еще-еще-еще!
– Давай же… - шепчу в полубреду, - Прекрати уже ломаться, чтоб тебя! Мне так нужно в тебя...я хочу...блядь! Я так хочу оказаться внутри...
Опускаюсь на ее тонкую шейку, которую перестаю узурпировать ладонью. Ее я использую сейчас для другого. Длинные волосы слишком не дают мне покоя, поэтому намотать их на кулак - особый вид кайфа.
А она тает как сливочное масло на солнце.
Я знаю, что хочет. Ты всегда это чувствуешь и знаешь! Женщины - существа загадочные, сумасбродные, конченые в своем великолепии, но их физиология достаточно примитивна. В смысле, чтобы заставить их кончить - там попотеть нужно, кто бы спорил? Но чтобы понять, что она тебя хочет - здесь не нужно изобретать колесо.
Все очевидно.
Дрожь в теле, мягкость, податливость и насквозь мокрые трусики, которые я очерчиваю большим пальцем.
Блядь.
Ты сведешь меня с ума…
– Стой, не надо!
И так каждый раз.
Стоит мне подойти ближе, как она начинает истерить.
Нет, блядь! Ты меня в могилу свести решила - совершенно точно.
Сразу отступаю. Перекладываю руку на стол, сжимаю его край, а сам упираюсь носом в волосы.
От них пахнет ирисками.
Я не насильник. «Нет» - значит «нет». Это аксиома. «Нет» - значит «без вариантов».
Чтоб тебя.
Беру паузу в пару секунд, чтобы не психануть. Я ее ненавижу! Отвечаю, что буквально разодрать на части готов! Нельзя. Во-первых, все-таки это ее решение, а во-вторых, блядь! Если я на нее сейчас наору, откачусь от ее сладкой задницы еще дальше, чем был до нашего знакомства.
У нее тот еще характер.
Я это сразу понял, стоя рядом с убогой пятеркой, а за две недели только укрепился в своих подозрениях.
Она - сука; и, судя по всему, на сук у меня стоит сильнее, чем на любую крышесносную модель.
Это мой крест.
И этому я сейчас усмехаюсь.
– Что?
– тихо спрашивает, я отстраняюсь и смотрю в глаза, которые вижу даже в темноте.
– Ты меня убиваешь, девочка.
Лиза молчит. Кусает губу, смотрит, хочет, но молчит. Что ж…хорошо.
Я иду ва-банк, когда вбираю фаланги пальцев, которыми успел ее приласкать в рот. Буквально слышу, как ее сердце замирает и отправляется в полет.
Ага. Я тоже умею мучить, малыш.
Улыбаюсь.
– Мне нравится тебя пробовать.
Здесь важно тон, голос, и взгляд - я все это ей на голову скидываю, как тяжеленный блок.
Радуйся. Побудь в моей шкуре.
Она ее как раз примеряет. Я вижу, как Лиза смотрит на мои пальцы, на губы, и как ее ведет. Как поволока застилает разум, точно предрассветный туман. Как ее клонит ко мне.
Лиза моргает два раза, словно пытается осознать, а потом тянет меня на себя резким, быстрым движением и, прежде чем страстно поцеловать, отчаянно стонет.
Бормочет…
– Это нечестно… как же это, блядь, нечестно!
Теперь моя очередь смеяться. Я делаю это прямо на стыке нашего страстного поцелуя и момента, когда я обрываю его и заглядываю в глаза, поглаживая щеку.
– Что тебя не устраивает, малышка, м? Что нечестно?
– Мне всего восемнадцать, - тихо шепчет, жадно разглядывая мое лицо и поглаживая его в ответ пальчиками, - А ты слишком красивый, Адам. Это нечестно.
Приятно.
Мое эго бьет копытом, член и не думает падать. Он ласково гладит ее бедро, будто просит обратить на себя внимание.
Просит, блядь.
Ты точно ебнулся.
– Мне за это извиниться?
– поднимаю брови, она фыркает.
– И что мне от твоих извинений?
Толкает слегка ладошками в грудь, спрыгивает на пол, а потом проходит мимо. Я мотаю головой. Так, к сожалению, заканчивается каждый наш «междусобойчик» - мне остается видеть только влажные сны и никакой задницы.
Потрясающе.
Будто снова, твою мать, шестнадцать. Дожили.
Чтоб тебя.
– Ты идешь?
– Ага. Со стояком и прямо в гостиную. Мать будет в восторге.
Хихикает. Оборачиваюсь.
– Иди. Сейчас буду.
– Ты волнуешься?
– вдруг спрашивает, и я поднимаю брови снова.
– Не я же женюсь, чего мне бояться?
– Что он допускает ошибку. Ты об этом думал?
Лиза сдавливает ладошки, и это уже интересно. Поворачиваюсь, прижимаясь задницей к столу, на котором почти довел ее до оргазма, складываю руки на груди.
– Ты думаешь, что они ошибаются?
– Я - нет. Катя любит его.
– Почему у меня спрашиваешь? Думаешь, Сай - нет?
Хмурится.
– Нет. Мне кажется, что он тоже…
– К чему тогда…
– Мы разной веры, - вдруг выпаливает, и я, клянусь, замечаю ее румянец, хотя почти не различаю цветов ее одежды.
Если только на память.
Голубая футболка и шортики. Будто издевается!
Стоп. О чем мы там? Ну да. Предрассудки.
– Наша семья лояльна в этом плане, - дергаю плечами, - Срастется с нашими? Замечательно. Нет? Никто слова не скажет.