Измена. Наследник для дракона
Шрифт:
— Вот, полюбуйся! — передо мной на стол шлёпается плотный жёлтый пергамент.
Вздрагиваю от неожиданности. Задерживаюсь взглядом на мужчине. Широкоплечий, статный, величественный. Одно слово — дракон. Роланд не изменился с нашей последней встречи. Разве что жёсткости во взгляде добавилось.
Мне не по себе. Такое чувство, что он тоже меня видит. Бред какой-то. Просто нервы.
Смещаю взгляд на хрупкую девичью фигурку с ним рядом. На чёрно-белой картинке не разобрать цвет волос, но мне почему-то кажется, что она светленькая, как я. Едва ли достаёт ему макушкой до плеча. Взгляд испуганный.
Смотрю на них, и это так странно — видеть рядом с ним другую. Уголок моего рта непроизвольно дёргается:
— Не на Амаре, — вырывается у меня.
— Пфф! Конечно, не на рыжей! — всплескивает руками матушка и поднимает глаза к потолку. — Я тебе сразу сказала, что она тебе не соперница! На таких, как она, не женятся! Их только пользуют!
Матушка останавливается у меня за спиной и кладёт руки мне на плечи:
— Эта девочка совсем другое, — проговаривает подозрительно мягко, поглаживая меня. — Племянница лорда Корфаса, начальника полиции. Сразу видно воспитание и породу. За ней влиятельный род. Такой союз просто так уже не сломаешь.
— Так свадьба, наверное, уже состоялась? — хмурюсь я. — Сюда газеты и почта приходят с опозданием, уже, наверняка, куча времени прошла…
— Эта газета месячной давности с их помолвки, — терпеливо проговаривает мать. — Самая свежая, что я нашла у миссис Пруф.
— Зачем тебя вообще к ней понесло?
Не знала бы ни о чём, и дальше спала бы спокойно. А теперь будто рану разбередили в груди. Потому что не остыло. Ничего не остыло.
И эта новость будто нож в сердце. Но сворачивать с пути я не стану. Просто… не ожидала, что Роланд когда-нибудь женится.
А почему бы и нет? Полтора года прошло, срок немаленький. Он глава древнего рода, ему нужны наследники, он подчёркивал это не раз. К тому же в высших политических кругах больше доверия семейным людям. Так было всегда.
Выходит, всё ожидаемо. Для всех, только не для меня.
— Зачем понесло? — ворчит матушка, забирая у меня с рук наевшегося Ленарда. — А потому что эта шельма подозрительная начал тебе пенять на браслет. Дескать, не забудь надеть! Особенно завтра! С чего бы именно завтра, подумала я? Вот, теперь знаем — с чего! Суетится, плут этакий, что птичка снова упорхнёт и оставит с носом! Сейчас, когда всё у него с тобой на мази!
— Причём тут Шэлдон, мама? — вздыхаю устало и провожу рукой по верху лба. — Ты так говоришь, будто это он виноват, что Роланд женится. Но ведь это не так! Если он хочет жениться — пусть! Это его право и его решение!
— Которое он принял, думая, что ты мертва! — матушка опускает хныкающего Ленарда в манеж, затем поворачивается ко мне. — Это уже не шутки, Софи. Побегали, и хватит, ведь правда? Мы ведь так это не оставим, мы…
— Мы пожелаем им семейного счастья и благополучия, — проговариваю чужим голосом, а у самой ком стоит в горле, а в груди печёт. — Лорду Эварру и его молодой жене. Мысленно, разумеется. И будем жить своей жизнью. А он — своей. Как и делали всё это время.
Матушка смотрит на меня нечитаемым взглядом:
— Софи, доченька, — начинает ласково, будто с непутёвым ребёнком разговаривает. — Это уже не игрушки. Если лорд Эварр женится, это конец для тебя и Ленарда. О себе не думаешь — подумай о сыне! Неужели, та глупая обидка стоит того, чтобы забрать у нашего мальчика имя, титул, деньги, лишить родного отца?
Не верю, что слышу это. Вскакиваю со стула. Сжимаю кулаки:
— А то, что этот самый отец собирался лишить Ленарда матери — это тебя ничуть не смущает, да? — спрашиваю потрясённо. — Он у нас хороший! Всегда! А у меня просто глупая обидка?!
— Милая, я не то имела в виду, просто времени прошло достаточно, пора и честь знать, иначе потеряешь всё! Не хочешь сама, позволь, я напишу лорду Эварру. Отправим срочной почтой с ближайшим паромом, или лучше почтовым голубем, пожалуй, так даже быстрее, ведь паром только утром!
Матушка будто сама с собой разговаривает и сама себе кивает, соглашаясь.
— Поверить не могу! — хватаюсь за голову. — Нет! Слышишь меня?! Мой ответ нет! Мы не будем ничего никому писать! О чём ты, вообще? У нас всё хорошо! Скоро переберёмся на материк, и будут тебе твои театры и яблоки! Только угомонись, прошу!
Складываю руки на груди в молящем жесте.
— Причём тут яблоки, глупенькая? — тихо проговаривает матушка, рассматривая меня со снисходительной жалостью. — Я хочу твою жизнь спасти, твою и Ленарда, дурочка ты моя неразумная!
В один большой шаг оказываюсь рядом с ней. Хватаю её за запястье, склоняюсь к её лицу и шепчу горячо:
— Ты не станешь никому писать, не скажешь ни слова. Хоть раз послушай и сделай, как я прошу! Ты понятия не имеешь, на что способен Роланд! Это безжалостный зверь! В нём нет ничего человеческого. Если ты напишешь ему, ты не спасёшь меня, а погубишь! Нет у меня обратной дороги, пойми ты это! Её нет! Если он узнает, что я всё это время обманывала его, что я забрала у него сына, он… просто убьёт меня, вот и всё! Да! И не спорь! Ты будешь молчать, и держать всё в тайне! Иначе ты мне не мать!
Закончив гневную отповедь, тяжело дышу. Ленард будто чувствует моё настроение, принимается громко плакать. Разворачиваюсь, подхватываю его на руки и иду прочь с кухни.
— Софи, а ужин? — доносится мне в спину растерянным голосом.
— Не голодная! — бросаю резко через плечо, не замедляя шага.
Стою в ночной рубашке перед зеркалом, расчёсываю волосы. Ленард, наревевшись, тихонько спит в кроватке. Замечаю в отражении зеркала, как осторожно приоткрывается дверь.
Порог переступает матушка с подносом в руках. Я уже успела пожалеть, что отказалась от ужина, но гордость не позволила спуститься вниз.
Обидные слова матушки до сих пор молоточком стучат в ушах. Выходит, всё это время она была не на моей стороне, а на стороне Роланда, и от этого вдвойне больней.
— Софи, доченька, я разогрела, покушай, не дело это ложиться голодной спать. Ты уж прости меня, я ведь хочу как лучше. Не хочешь, чтобы писала, и не стану. Только уж ты не сердись. Если не голодная, то хотя бы чайку со мной выпей, а то сердце уже старое совсем, битый вечер колотится, как ошалелое.
Слова сопровождает тяжкий вздох и поникший взгляд, которые я вижу в отражении зеркала. Наблюдаю за морщинистыми руками матушки, которыми она аккуратно пристраивает поднос на стол.