Измена. (не) Его невеста
Шрифт:
Она — это она. С каких-то даже ему неизвестных пор этого стало на двести процентов достаточно.
И сейчас он даже не ненавидел себя за то, что отчётливо понимал — он соскучился.
В чём ей никогда и ни за что не признается.
— Мы готовимся к какому-нибудь торжеству?
Полина вскинула голову. Голубые глаза приковались к нему. Она даже слегка побледнела. Будто с призраком встретилась, не иначе.
Короткую тишину раздробил грохот свалившегося на пол противня. Помогавшая на кухне горничная Марина упавшим
Глеб взглянул на неё и кивнул:
— Добрый вечер. Не отвлекайтесь, Марина. Не хотел вам мешать.
Она продолжала смотреть на него во все глаза, застыв у своего кексового «цветника».
— Не знала, что ты вернулся… Никто не сообщал. И я… я не слышала.
Глеб пожал плечами:
— Ну, не то чтобы ты обязана выскакивать на крыльцо и чепчиком размахивать, верно?
— Нет, но…
— Это не важно. Ты и не могла знать. Я просил не сообщать. Не хотел никого тревожить.
Она смотрела на него озадаченно:
— На тебя совсем непохоже.
Глеб хмыкнул:
— Ты хорошо меня знаешь, верно?
Настало время ей пожимать плечами — неуверенно, почти боязливо:
— Я как раз противоположного мнения.
Кухня действовала на них странно. Будто по негласному соглашению она становилась нейтральной территорией, войны тут не велись. Эдакое священное место, не терпевшее кровопролития, пусть в их случае и метафорического.
И сейчас он с радостью принимал это положение дел.
Она ведь хотела общения. Сейчас он тоже хотел. Пусть остальные желания так никуда и не делись.
— Так куда столько выпечки?
Она будто только сейчас вспомнила о плодах своих наверняка многочасовых неустанных трудов — опустила взгляд на кексы:
— Ты вряд ли поверишь.
— Удиви меня.
— Жена твоего лучшего друга заказала мне партию.
Ей удалось. Он действительно удивился.
— Савельева к нам приезжала?
«К нам»… надо же, с какой лёгкостью ему далась эта фраза.
Полина кивнула.
— Я совсем не ожидала. Она попробовала мои кексы, и ей почему-то понравилось… — она смущённо поправила один из румяных «грибов» с розовой шляпкой. — Ну я и… то есть она мне заказала, вот, партию. И я пеку. Совсем не уверена, что ей понравится. Я тут экспериментирую с начинкой.
— Есть что-нибудь на пробу?
Домывавшая противень Марина бросила на него поверх плеча изумлённый взгляд. Да, посмотрите на своего работодателя. Совсем крышей потёк. Но сегодня ему на это откровенно плевать.
Полина огляделась, будто припоминая.
— Я тут… да. Несколько штук осталось. Там кокос и клубника. Я их отложила, но не уверена… у них начинка вылезла, поэтому…
— Не страшно, — он наконец вышел из тени, подхватил стул и приставил его к столу, стараясь не задеть ровные ряды выпечки. — Я с дороги. Есть очень хочется.
Она рискнула взглянуть на него, почти не пряча улыбку:
— Разве голод кексами заедают?
Глеб опустился на стул и облокотился на столешницу, как бы демонстрируя всю серьёзность своих намерений.
— Если со свежим крепким чаем, то очень даже.
Она чуть дольше положенного задержала на нём слегка удивлённый взгляд, потом всё же кивнула и нажала кнопку на электрическом чайнике.
Марина, домыв противень, который теперь блестел ярче любого зеркала в этом доме, с очевидной неохотой отложила его сушиться, явно надеясь занять себя ещё чем-нибудь, только бы задержаться на кухне.
Завтра весь дом будет судачить. Бред, но сегодня ему эта мысль почему-то казалась забавной и даже… приятной за неимением более подходящего слова.
— Марина, ты свободна. Спасибо за помощь, — Глеб кивнул горничной и едва не усмехнулся, когда она с явным разочарованием кивнула в ответ и, пожелав хозяевам спокойной ночи, покинула кухню.
Они наконец остались одни.
Как же ему этого не хватало…
Глава 46
Кексы на вкус были как рай. И он смутно подозревал, не в последнюю очередь потому что их испекли её руки.
Ароматная выпечка таяла на языке, а горячий, крепко заваренный чай идеально дополнял гастрономическую картину.
— Неудивительно, что Ольга на них покусилась, — Глеб без зазрения совести нацелился опустошить тарелку.
Полина смотрела на него с недоверием.
— Тебе… правда понравилось?
— Что, страдаешь синдромом самозванца? — Глеб пододвинул ей свою почти опустевшую кружку, и она потянулась за пузатым заварником.
— Это же просто кексы. Ничего такого в них нет.
— Ольга не стала бы подхалимничать.
— А ты?
Его рука, потянувшаяся за очередным кексом, застыла в воздухе. Их взгляды встретились, и она прыснула первой. Боже мой, их взаимная ненависть становилась причиной их собственных шуток… бредовее ситуации и не придумаешь.
Но он рассмеялся.
По-настоящему. Впервые за чёрт знает сколько времени.
Это было исключительно странно и совершенно необъяснимо, но над этой шуткой могли смеяться только они. Потому что только они понимали, насколько нелепой была ситуация.
Что с ними творилось?
Ну не в кексы же она что-нибудь подмешала…
Хотя сейчас он, кажется, дошёл до того, что съел бы их, даже зная, что она приправила их цианидом.
Кажется, это называют точкой невозврата, личным Рубиконом, после которого пути назад нет и быть уже не может.
Не отмотаешь, не переиграешь, не расчувствуешь.
Отсмеявшись, она смахнула слезинку с ресницы и как-то сразу смутилась, должно быть, только сейчас осознав странность происходившего.
Глеб уткнулся носом в кружку, делая вид, что поглощён своим чаем.