Измена. Осколки нашей любви
Шрифт:
—Что именно, Нина?
В его голосе сквозила неожиданная печаль. Кажется, он догадывался, что я отвечу. Но, может, надеялся, что всё-таки ошибался.
— Лёшкин анамнез. Документы о его лечении. Мне отказались их выдавать.
Муратов-старший смотрел на меня не мигая. Лицо превратилось в глухую маску — жёсткую, сумрачную, суровую.
— Зачем?
Я покачала головой. Как бы мне сейчас ни было страшно, посвящать всех и каждого в свои планы я не собиралась. Да и разве не очевиден мотив?
— Извините, Александр Михайлович. Я не буду вам этого говорить.
Вот сейчас он начнёт угрожать. Сейчас он примется мне руки выкручивать. Поначалу, конечно, метафорически. А потом, кто его знает? Я всё-таки лезу в дела его младшего брата. Ну да, они, конечно, повздорили. На разве это редкость у родственников? Сегодня повздорили, завтра помирятся. Родная кровь. А я? Я-то — никто. Во всяком случае для своего деверя.
И недалёк тот час, когда стану никем и для его младшего брата.
Застать меня вот так в его кабинете в разгар семейного кризиса… худшего времени для обоснованных подозрений и не придумаешь.
— Не будете?
— Нет.
— И не боитесь возможных последствий?
Вот оно. Вот оно.
Я так и знала.
Старший Муратов никогда не пойдёт против брата.
Может быть, уже и жалеет, что так жёстко с ним разговаривал и выставил из дому в такую метель.
Я подняла глаза, неминуемо встретившись с напряжённым синим взглядом:
— Боюсь. Но всё равно говорить ничего вам не буду.
Муратов-старший кивнул, будто моё упрямство совсем его не удивило:
— Ну что ж, Нина Евгеньевна, будь по-вашему.
Глава 42
— Ну что ж, Нина Евгеньевна, будь по-вашему.
Я смотрела на Муратова-старшего во все глаза, ожидая своего приговора. Внутри всё переворачивалось от желания вычитать на его сосредоточенном лице хотя бы призрачный намёк на то, что меня ожидало.
— Кстати, спасибо, что проинформировали об отъезде.
Эта реплика была такой неожиданной, что на несколько долгих мгновений меня вытолкнуло из реальности.
— Без вашей прощальной записки на кухне я мог был грешным делом решить, что вы вышли свежим воздухом подышать и утонули в ближайшем сугробе, — со стопроцентной серьёзностью пояснил Муратов. — Ищи вас потом… ближе к весне.
Моя нижняя челюсть испытывала непреодолимую силу земного притяжения.
Муратов-старший… шутил?
— Я… ну я же должна была как-то вас предупредить… — промямлила я, правда, не особенно уверенная в том, что он ждал моих объяснений.
— Вы зря думаете, что я вас попрекаю. Говорю же, вы всё сделали верно. Вы очень… предупредительный, правильный человек.
Я сглотнула и нервозно переступила с ноги на ногу. Тут он начинал подводить к сути вопроса.
— Настолько правильный, что я никогда не заподозрил бы вас в чём-то подобном, — Муратов-старший окинул взглядом кабинет. — Тем более что на медвежатницу вы совсем не похожи.
Как будто медвежатницы в униформах разгуливают…
— Я вашего одобрения не ищу, — пробормотала я, опуская глаза.
Ну как рассказать ему, что я пошла на крайность лишь потому, что не хотела полагаться на ничем не подкреплённую надежду? Надежду на то, что после всего, что стряслось, Егор пойдёт мне навстречу и добровольно, безо всяких попыток как минимум отговорить выполнит моё требование.
— Я это знаю. В подобном я вас никогда и не заподозрил бы.
— Обстоятельства… так сложились.
— И о них вы тоже рассказать мне не можете.
— Почему же? — я снова встретилась с ним взглядом. — Тут как раз всё и без объяснений понятно. Я больше не могу доверять своему мужу. Не сейчас. Не после всего, что успело произойти.
— Неурядицы в личной жизни тянут за собой недоверие ему как профессионалу? — Муратов спрашивал без издёвки.
Неужели искренне пытался понять?
— В-вы поняли, зачем я их ищу?
Мой собеседник едва заметно прищурился, будто раздумывал, какую из собственных версий озвучить. Потом повёл свободным плечом, мол, да без разницы.
— Вариантов не слишком-то много. Но раз разговор зашёл о предполагаемом недоверии… Вы хотите независимой экспертизы?
Муратов-старший попал в яблочко. Он заслужил честного подтверждения своих слов.
— Одна частная клиника… они согласились рассмотреть наш случай.
Он кивнул, и моё сердце невольно замерло в ожидании.
— Представляю, как он отреагировал бы, попытайтесь вы сыграть по правилам, — с неожиданной горечью усмехнулся Муратов. — Точнее нет… не представляю. У Егора сейчас такой странный период, когда его бросает из стороны в сторону. Чёрт знает, что он выкинет в следующий момент.
Вот, значит, как. Выходит, старший брат прекрасно отдавал себе отчёт в неоднозначности ситуации. Более того, целиком и полностью признавал эту самую неоднозначность.
— Я тоже понятия не имею, чего от него ждать. Я только поэтому… я не стала бы сюда приходить, если бы видела хоть какую-нибудь альтернативу.
Муратов какое-то время молчал, потом вновь перевёл взгляд на стопку ежедневников, которые я сгрузила обратно на стол.
— А его записки для чего вам понадобились?
— Надеялась отыскать там код от его сейфа, — это ничем не прикрытое признание, заставило меня корчиться внутри, но я вдруг обнаружила, что и не подумала бы врать на этот счёт.