Измена. Право на счастье
Шрифт:
Чувствую, как трется мокрой от слез щекой о шею, и ярость окутывает сознание. Мало ей того, что судьба подкинула, моя семья продолжает ее добивать.
– Тихо, девочка моя, я рядом. Что случилось? Расскажи мне, – глажу ее по спине, волосам, а самому хочется вернуться к отцу и устроить грандиозный скандал за то, что довел ее до истерики. – Все будет хорошо. Слышишь? Никому не позволю обижать тебя. Хорошая моя, не плачь.
Глава 25
Милана
– Не
Строго чеканит женщина, еще и с такой злобой, что даже мне страшно становится и хочется спрятаться, что уж говорить о ребенке, жадно сжимающем мои ладошки. Смотрю на подрагивающие губки, на глазки, еще недавно светившиеся от счастья, а сейчас заполняющиеся непролитыми слезами, и самой плакать хочется. А еще послать бабулю номер два в пешее турне со всеми вытекающими.
Смотрю на маму девочки. Стоит, руки выворачивает, не знает, что делать. Вижу, что хочет прижать ребенка к груди, поцеловать, послать родственницу, но не может. Она всего лишь молоденькая девица против матёрой тетки. Плюс традиции.
И вот в такой семье и мне предстоит жить? Я не смогу молчать, как Ама. Да я за своего малыша глотку любому перегрызу, стану, как дикая кошка, драться, и плевать на все. Мамочка все же делает шаг к ребенку, но тут фурия снова подает голос.
– Не надо, Ама. Ты слишком с ней мягка. Кому нужна избалованная жена. Мне невестки хватило. Внучка будет воспитана кротко, – снисходительно и властно произносит, а во мне все сильнее закипает ярость.
Это она сейчас сестру Дамира транжирой, истеричкой и черти кем в подтексте назвала? Не пойму я их, не смогу так жить. А семейные вечера? Вот так всегда глотать оскорбления в сторону родни? Ужас какой-то. Параллельная реальность, где у тебя нет права на голос. Как Аму угораздило попасть в такую семью? У нее ведь другие родители, брат.
– Но ведь, – мамочка пытается защитить дитя, но натыкается на стену непонимания.
– Прекрати, – бабушка встает и становится между ребенком и матерью, крошка рядом со мной вот-вот заплачет. – Ты мала для воспитания. Итак сын из-за тебя в больнице. Не могла дома удержать? Любовь к очагу привить? Только ребенка балуешь, а жена из тебя никакая, хозяйка еще хуже!
– Так, – встаю с корточек и завожу ребенка за спину. – Женщина, это уже слишком. Вам не кажется? Ама – прекрасная мать. Дочь её любит и воспитание у малышки хорошее, чего не могу сказать о вас. Понимаю, сын в больнице, но может стоит задуматься о том, как вы его воспитали?
Господи, откуда во мне столько наглости и дерзости? Как тогда с Амиром. Это накатывает внезапно. Это невозможно остановить. Кошмар. Но еще хуже, что в родном доме человек беззащитен. Во всяком случае сейчас.
Не знаю, сделаю я хуже или нет, но пока Анна Викторовна песочит мужа, я пропесочу старую каргу.
–
– Не смей так со мной разговаривать! Вообще, не смей рот поганый открывать в этом доме. Замужняя девка, прыгнувшая в постель к другому, никогда не будет давать мне советы. Твоё место в покойной яме с такими же тварями, как и ты. Нам Самир все про тебя рассказал, дрянь такая. Вообще не смей прикасаться к моей внучке. Заразишь ещё чем.
Кидает в меня обидные фразы, пытается забрать ребёнка, но я ни в какую. Можно унижать меня, оскорблениями посыпать, но малышку она не тронет.
– Отойди!
– Нет!
– Что здесь происходит? – раздается грубый голос хозяина дома.
Он зол, а хозяйки рядом нет. Поругались? Это все из-за меня. Почему все вокруг меня страдают? Почему? Почему? Почему? Хочется рвать на себе волосы, ведь все страдают, когда хотят помочь. Господи, за что? Может,мне лучше быть одной?
– Ох, Самир. Приструни девку. Совсем от рук отбилась, – и тычет в меня пальцем. – Оскорбляет, унижает.
Я?
– Милана, тебя к столу не приглашали. Покинь столовую. А твое поведение мы обсудим позже. Сын утром велит тебе уезжать. Он просто забыл, что такое настоящая женщина. Прочь, - хлопаю глазами, но делать нечего.
Подталкиваю малышку к маме, чтобы горгона не схватила и выхожу с гордо поднятой головой.
– Стой, – командует, как собаке, но все же застываю на месте не оборачиваюсь. – Ты забыла извиниться перед госпожой Байсаровой.
Нет уж. Разворачиваюсь на пятках и смотрю прямо в глаза грымзы.
– Нет. Пусть она извинится сначала перед Амой, за обвинения в плохом воспитании внучки, за то, что Ама – плохая хозяйка и за то, что это Ама загнала Батура в больницу.
Глаза Хасанова-старшего стали, как блюдце, а Байсарова побледнела. Можете считать меня плохой, но я не могу иначе. Это ведь его дочь! Он должен её защитить. А чтобы защитить надо знать.
– Ах ты, – женщина хочет кинуться на меня, но Самир появляется из ниоткуда и выполняет свою работу, защищает.
– Лейла. Ты правда так сказала про Аму? – Самир, который Хасанов, спрашивает грымзу, а я убегаю наверх.
Трусливо. Корю себя за несдержанность и что была так не учтива. Но разве можно молчать? Я уже молчала. Хватит!
Но как же стыдно.
Сворачиваюсь калачиком и горько плачу, прижимая к груди подушку. Так мне и надо. Замужней гулящей девке. Плакать и знать, что завтра меня выкинут, и закончилось моё счастье по имени Дамир.
Не знаю, сколько плачу. Время потеряло свой счёт. Но когда дверь открывается, мне становится страшно. Неужели Хасанов решился меня уничтожить, чтобы сын точно не простил?