Измена. Проиграть любовь
Шрифт:
И мне снова приходиться сдерживаться, чтобы не сползти со стула от приступов неконтролируемого смеха.
– Если я умру от смеха, Сашка останется сиротой!
– Спорный вопрос, но, учитывая сколько времени, мне и правда, пора.
Удивительно дело! Я наедине с мужчиной в полутёмном коридоре, потому что свет включен только в кухне, и не ощущаю ни капли неловкости. И, что важнее, никаких больше нездоровых приступов паники. Рискнуть и зайти немного дальше, чтобы проверить собственные впечатления? Как-то, как минимум, невежливо по отношению к человеку,
– А ты не хочешь завтра съездить отдохнуть?
Слишком двусмысленно и под его удивлённо-насмешливым взглядом я, конечно, не краснею, но оказываюсь к этому близка.
– Завтра после сна я хотела свозить Сашку в парк Бажова, погулять и покататься на аттракционах. Думаю, он будет рад тебя видеть.
– Он?
– И я.
Ни шага вперёд, но, кажется, что я стою совсем рядом. Чувствую, как он дышит. Снова замечаю тёмные прожилки в серых глазах.
– Извини, я не смогу.
Волшебство обрывается.
– Не страшно. – Моя улыбка слишком беззаботная. – В любом случае спасибо за помощь!
– Снова? – улыбается Вадим.
– Всегда.
Я закрываю дверь, убеждая себя, что не расстроена. Да к чёрту всё! Расстроена. И ещё как, но прекрасно осознаю, что Вадим – не моя собственность. У него есть своя собственная жизнь и дела, в которые мне нет доступа, да и не хочется его иметь. Или…
«Но», «или» – последнее время мои постоянные спутники. В любом случае, задумываться об этом сейчас всё равно, что рыть себе яму не детской лопаточкой, а внушительным таким ковшом экскаватора. Неожиданная мысль заставляет замереть посередине гостиной.
То есть яму я рою так и так, а разница лишь в скорости падения?
Звонок заставляет встряхнуться и бросить выбивающие из зоны комфорта мысли.
– Привет. Что-то случилось? – У Кирилла уставший голос, может, именно поэтому последнее время он предпочитает мессенджеры?
– Привет. Уже нет, мне помогли, а, вообще, Александра Борисовна в больнице.
– В каком смысле? – оживляется он. – Ты же сегодня учишься.
– В самом прямом, Кирилл. – Кружки отправляются в раковину, а я усаживаюсь на подоконник. – Что-то с сердцем, не знаю подробностей. Её отвезли в двадцатую городскую, так что на неделе я собираюсь к ней заехать.
– С Сашкой? – недовольно отзывается он.
– Вызову папу. У меня остаётся ещё один зачёт, в пятницу, и никакого другого выбора.
– Я могу приехать и…
– Давай не сейчас. – Я перебиваю его самоотверженную речь. – Пожалуйста, подождём ещё неделю и потом разом решим все эти вопросы.
– Какие вопросы, Кир?
– Нашего дальнейшего взаимодействия.
Кирилл молчит долго. Настолько, что я всерьёз раздумываю не пора ли отключаться.
– Как скажешь. Что с Армавирской?
– Я… – «Извини, я не смогу». – Хорошо, пусть будет Армавирская.
– То есть ты согласна? – Не верит Кирилл.
Я согласна, что пора выстраивать жизнь по собственному сценарию. Пусть даже с поддержкой бывшего мужа, но без заботы отзывчивого соседа, так быстро воспринятой как сама собой разумеющаяся.
– Согласна. Только, Кирилл! – Я вовремя вспоминаю, что в этом доме он предложил на выбор три разных по размеру квартиры. – Давай без фанатизма.
– Девяносто шести метровая трёшка на десятом этаже устроит? – Уже по-деловому интересуется он.
– Устроит.
Хотя у меня не хватает фантазии, чтобы придумать, для чего использовать лишнюю пятнадцати метровую комнату и второй санузел.
– И всё же слишком неожиданное согласие. В чём подвох?
– В том, что Сашке нужен садик, а мне работа и, чтобы найти первое, пора уже определяться с местом жительства.
– Ты же понимаешь, что установленные судом алименты позволят тебе не работать? – Меня радует осторожность, с которой он задаёт этот вопрос.
– Ты же понимаешь, что этого не будет?
– Отчётливо, – хмыкает он на том конце трубки. – Тебе нужна новая няня, здоровье Александры Борисовны вряд ли позволит полагаться на неё и дальше.
– Я надеюсь обойтись без этого.
– И каким образом? – не успокаивается Кирилл.
– Я отчисляюсь.
– Что? – и по тону, которым это сказано, понятно, что он прекрасно всё расслышал.
– Я отчисляюсь и перевожусь в Федеральный. Вчера по номеру приёмной комиссии подтвердили, что они зачтут мне общие дисциплины и я не потеряю этот год.
– Что случилось, Кир? Это из-за того твоего… одногруппника?
– Это из-за меня. И моего спокойствия, – добавляю я, не дав ему ответить, – если помнишь, в моей группе учится не только Хоффман.
Полуправда лучше, чем откровенная ложь. Тем более, что так Кирилл не рискнёт продолжать расспрашивать.
– Хорошо, – с намёком на раздражение выдыхает Кирилл, – я сообщу, как решу вопрос с квартирой.
– Договорились.
Рассматривая, наконец, заменённый коммунальщиками фонарь под окном я не могу выкинуть из головы наполеоновские планы. Зачёт Разумовской я сдам и тут же напишу заявление на отчисление, чтобы не откладывать перевод в другой университет. А ещё за короткие летние месяцы я собираюсь закрепиться в «Стольнике», начав новый учебный год с чистого листа.
Получится? Посмотрим, но почему-то кажется, что всё ещё у меня будет как надо!
Глава 43
В парк мы не едем.
Ненавижу ротавирус ещё со своего детства, а уж когда болеет ребёнок… Вызванный врач подтверждает диагноз и я забываю обо всех и вся. Сашку уже не рвёт так, как в первые часы, но он настолько слаб, что просто лежит на диване в гостиной и безучастно смотрит включенные по телевизору мультики.
Я сижу на полу рядом, опираясь спиной о диван и с телефоном под рукой. Каждые пять минут – очередной шприц из-под жаропонижающего, наполненный чистой водой. Даже если Сашка проваливается в дремоту. Всё, что угодно, только бы не довести двухлетнего ребёнка до обезвоживания.