Измена. Развод. Смерть
Шрифт:
Забегая в кабинет мужа, даже не представляла, что там происходит.
И в ужасе замираю на пороге.
Стенка с книгами раскурочена, посередине дыра, и только приглядевшись, понимаю, что это дверь в другое помещение, этакий сейф в стене. Сейчас эта дверка открыта, а панели шкафов с книгами отодвинуты в сторону. Надо же, я сама делала ремонт в доме, но не знала, что муж заказал себе дополнительный сейф в стене.
И вот сейчас этот сейф был в скрыт. Возле него стояла испуганная Марина в халатике на голое тело,
А возле ее ног стоит чемоданчик.
Мужчина в черной форме наклоняется над чемоданом и щелкает замком.
— Не трогайте, — верещит Марина и пытается пнуть человека в форме, но где там, под формой железные мускулы, для которых этот пинок, что слону дробина. — Это моё!
Маленькая дрянь орет и пинается.
А замки открывают содержимое и из чемодана вываливаются пачки сто долларовых купюр.
— Ничего себе, — только и вырывается у меня. — Мариночка, а куда ваша беременность делась?
Богдан ухмыляется и наклоняясь к лицу девушки спрашивает: Полицию вызывать будем, статья за кражу обеспечена.
Марина смотрит перед собой остекленевшими глазами, а потом закатывает истерику. Перемешалось все: слюни, сопли, слезы, она выдирает на себе волосы. Вот только Станиславский бы сказал: Не верю!
Через десять минут к дому подъезжает две полицейские машины. Входят следователи и эксперты. У девушки снимают отпечатки пальцев, а также все в кабинете обсыпают черным порошком.
Кругом снуют люди. А на пороге стоит испуганная Вера с мальчишками.
Глава пятнадцатая
Ночь проходит незаметно, с нас снимают показания, у меня берут отпечатки пальцев, записи со всех камер наблюдения. Марина сидит на стуле и рыдает. Ей оглашают статью, по которой она задерживается пока натрое суток, а там решит суд.
Марина начинает биться в истерике, но ее лихо пакуют в полицейский УАЗ, все мужчины расходятся по машинам и уезжают.
Светает. Небо посветлело, на горизонте появилась розовая полоска, побледнел месяц и звезды стали тусклыми. Одна Венера сияет на небосклоне. На рассвете красиво поет пичужка в кустах. Со стороны леса и озера ветер приносит неповторимый запах, такое можно почувствовать только на рассвете, когда еще летнее солнце не накалило воздух. Трава покрылась росой. В домашних тапочках ногам холодно и сыро.
Я стою на веранде и слушаю тишину. Не заметила, как ко мне подошел Богдан.
— Знаешь, когда ты пришла к нам в первый раз, мы с Рашидом решили, что тебя муж раскатает, отыграется за развод по полной. А вот теперь я понимаю, что мы ошиблись в тебе. Скорее ты его раскатаешь в тонкий лист, истопчешь и порвешь, как Тузик грелку.
Богдан усмехается, в его глазах цвета ночи пляшут искорки.
— С каждым разом ты становишься все сильнее и сильнее, внутри тебе формируется
— Я сама не поняла, когда стала сильной, — тихо произношу я, словно боясь спугнуть тишину предрассветного часа.
— Ты ей была всегда, просто до этого момента тебя не нужно было быть сильной, ты могла быть слабой.
— Жаль. Хочу быть слабой. Но если сейчас буду такой, то муж оставит на улице без гроша в кармане, — добавляю я.
Утро проходит в хлопотах.
Приходится срочно звонить тете Даши с Дядей Петей и посылать их на три буквы, больше я в их услугах не нуждаюсь. Звоню в агентство и прошу подыскать мне кандидатку на должность кухарки.
Не выспавшаяся и разбитая, приезжаю на работу. Могла, конечно, забить на все сегодня, но уж очень у нас положение серьезное, чтобы отпустить сейчас ситуацию.
И почти сразу на моем пороге появляется Лев Георгиевич.
— Здравствуйте, Василиса Александровна, — улыбается во всю морду довольный Лев.
— Здравствуйте, Лев, давайте сразу к делу, — холодно бросаю я, и улыбки на его лице как не бывало.
— Ну, что ж, к делу, — бросает он мне и выкладывает документы на стол.
Я листаю талмуды документов, и по моей спине бегут мурашки. Мой недомуж взял взаймы двадцать миллионов долларов. И то, что мы вчера нашли в его тайном сейфе, просто десятая часть от того, что надо отдать.
— Сумма конечно по меркам бизнеса небольшая, — говорит Лев. — Но если не вернуть в срок, то могут на лоскуты порезать, церемониться не станут. Там люди серьезные.
У меня от этих слов холодок по коже пробежал. Я мерзну, несмотря на жаркий июльский день.
— Мы вчера конфисковали два миллиона, осталось найти еще восемнадцать, — тихо говорю я.
— Не забывайте, Василиса Александровна, что мы заплатили еще не за все поставки, нужны еще деньги, там сумма небольшая, всего то шесть миллионов рублей.
Шесть миллионов! Господи, да откуда я возьму все эти деньги. Меня настигает паника, но я держусь, внешне стараясь не проявлять своих истинных чувств.
Лев Георгиевич оставляет мне документы и уходит. А я сижу в своем кабинете просто раздавленная.
Через полчаса в кабинет входит секретарша Настя и оглашает, словно приговор: К вам на прием Свиридов Николай Борисович.
И делает губки уточкой, потому что мимо нее проходит Колька Свиридов.
Он и конкурент моего мужа, и бывший его однокурсник, красавец мужик, ловелас. По нему вздыхают десятки красоток в городе, но он так и не женился. Еще в институте он пытался отбить меня у Стаса. Правда, тогда ему это не удалось, так как мы со Стасом быстро поженились. И он долго припоминал мне это: Васька, ты пожалеешь, что за него вышла замуж.