Измена. Ты будешь моей
Шрифт:
Знаю, что это можно приравнивать к сумасшествию. Да многие сочли бы мое поведение смешным, но я влюбился в женщину, с которой ни разу в жизни не собирался заводить серьезные отношения. Сам обозначил их “свободными”. Но все же Камилла знала меня лучше, чем кто — либо на этой планете. Она единственная видела скрытое в самой глубине моего сердца. Только ей удалось пробудить все то лучшее, что во мне было.
Приземлившись, я немедленно поехал к ней. Сразу. Ключи от своей квартиры Камилла дала мне прямо перед самой командировкой. Без нежных слов и возгласов о том, как мне здесь будут рады. Бесхитростно протянула чуть звякнувшую связку. А я просто взял. И это было ценнее любых речей.
Я побросал вещи и отправился в душ. Ее квартира уже стала для меня привычной. Позвонил — то я ей еще из аэропорта. Попросил приехать, как только сможет. И Мила приехала очень скоро. Едва она вошла, я стиснул ее:
— Камилла…
Мне нужно было ощущать, что она рядом. Что я живой. Что она не плод моей фантазии. И наша жизнь продолжается. Было физически сложно отпустить Камиллу от себя даже на шаг. Ее присутствие вблизи, на расстоянии тепла, успокаивало. Камилла же молчала и будто бы случайно прикасалась ко мне, давая почувствовать, что она здесь, что я сейчас не одинок.
Я знал, что не каждая женщина спокойно выдержит, когда огромный пьяный мужик начинает безостановочно заливаться слезами и, падая на колени, утыкается лицом ей в живот, что — то бессвязно бормоча. А Мила стала для меня настоящим молодцом, вела себя так, будто все, что происходит, нормально. Она только гладила меня в такие минуты по голове, обнимала в ответ и прижималась так, словно я один — единственный на Земле. От этого мои собственные объятия становились мягче, а разум светлее.
По крайней мере, я ненавидел свою работу в последнее время. Больше пятнадцати никчемных лет этой каторги. Слишком много стресса и ответственности. То самое состояние, когда мое настроение теперь может испортить любой пустяк.
А у нее не было слез или страха. Она просто принимала все как есть и, уткнувшись в мое плечо, шептала:
— Все будет хорошо, Максим. Все еще обязательно будет.
Мой рост переваливал за два метра, а Камилла была ростом метр семьдесят. И до той командировки я как — то даже не задумывался об этом. А тут… когда она такая маленькая и хрупкая, крепко прижавшись, смотрела на меня своими зелеными прозрачными глазами, я осознал.
Я вдруг начал понимать, насколько Мила беззащитна. И вкупе с тем, что проносилось перед моими глазами совсем недавно на службе, я начинал лихорадочно обнимать и целовать ее. У меня было ощущение, что вот я — стена между ней и любой опасностью. Я защищу. Сберегу. Такую маленькую, пусть и сильную духом. Потому что, какой бы сильной морально она не была, мужик и опора здесь я!
После командировок в горячие точки мне всегда было тяжело. И я зачастую не помнил, как пролетали первые дни после. Хорошо, если не было потерь… тогда было легче. А вот осознавать, что кто — то из твоих друзей — сослуживцев ушел навсегда, было больно. И в то же время… было сильно обостренное чувство вины. Ведь он погиб, а я живу… Такие мысли разрывали мозг.
Но у меня появилось лекарство. Камилла. С тех пор, как мы были вместе, я знал, что мне есть к кому возвращаться. Где, я был уверен, хотя об этом и не говорилось, меня любят.
Пожалуй, именно после той командировки я отчетливо понял. Я, наконец, твердо осознал, что впервые в моей жизни появилась женщина, о которой я уверенно говорил — она моя.
Впрочем, о своей принадлежности я умалчивал. Камилла по — прежнему не намекала на совместное проживание. Она не нуждалась в какой — то демонстрации наших отношений ее друзьям и подругам. В общем, Милка никак не навязывалась, и это я в ней очень ценил. Потому что не был к иному готов. Мне нравилось, что, если я пропадал на несколько дней, Камилла не изводила меня звонками. А если вваливался под утро после мужских посиделок подшофе — она не устраивала скандалов.
Камилла принимала меня таким, какой я есть. Возможно, отчасти этому способствовал и образ ее жизни. Ведь львиную долю Милкиного времени занимала работа. Однако это, к большому удивлению, порой безумно раздражало — мне хотелось больше внимания. Но, Камилла была терпима к тому, какой я есть. Нормально воспринимала меня со всеми недостатками и достоинствами. Поэтому и я старался идти навстречу, когда дело касалось ее работы.
Но здесь я все же очень даже солидарен с мнением ее бывшего. Какому мужчине понравится, что его жена, любимая женщина, приходит домой только доработать и “пару часиков” поспать и обратно уходит?! “Работа” как многое ей дает, так многое и забирает.
Ладно уж. Если ей трудиться настолько важно, пусть будет так. В конце концов, вкалывая, Милка не требовала, чтобы я сидел рядом, и я шел, куда хотел. Кстати, это был огромный плюс отношений — наши встречи всегда проходили на ее территории. А это так упрощало жизнь! Ушел — пришел, пришел — ушел.
Уйти — то всегда проще, нежели выставлять подружку из своей квартиры. Это уже проверено мной многократно опытным путем. Потому как после хорошего траха девушки совсем не обращают внимание на то, что ты даже отношения им не предлагаешь. Наоборот, оценивают твой уровень достатка, решают там что-то для себя в голове, что только им одним и известно и совершенно ни в какую не торопятся уходить. Ни утром, ни днем… Наоборот, всеми силами стараются "прижиться" в квартире.
И от этого было бы смешно, если б не приходилось постоянно всеми силами выставлять их за дверь, напоминая, что встречи разовые для общего удовольствия. И ведь все равно, зная всю правду еще "на берегу", после бурной ночки дамочки готовят утром завтрак, встречают невероятно радостной улыбкой и преданным взглядом. Хоть конкурс за артистизм и правдоподобие устраивай. А, когда все же удается после выдворить упомянутых, ты вдруг "неожиданно" обнаруживаешь в ванной какую-нибудь женскую хрень — парфюм, помаду, тюбик и тому подобное. И в этот момент тебя моментально озаряет пониманием — она, как и все предыдущие, пытается застолбить территорию.
Благо, что со мной подобные номера не проходят. Все-все такие "вещички" безжалостно выкидываются в урну, а возомнившие "невесть что" девушки на мой траходром второй раз не допускаются. Ну, так скажем, в целях предосторожности. Чтобы у кого-то не возникло повторного соблазна остаться.
Ну, так вот. Единственное время, когда Камилла была недоступна для меня — это выходные. Данное условие было обозначено еще в самом начале наших отношений. Она проводила их с дочерью. Ребенок Милки вряд ли радовал ее.