Измена. Верну тебя, жена

Дали Мила

— Сюда еще зайдем.

— Мм… зачем?

— Обновим тебе то, что будет под одеждой.

— Ты правда думаешь, что у тебя будет возможность хоть когда-нибудь посмотреть на мне это белье?

Он не отвечает. Жестом приглашает меня войти. Пусть будет так.

Помню, когда Захар в первый раз привел меня в бутик нижнего белья, я раскраснелась. Наспех выбрала пуританский бежевый комплект с милым бантиком на трусиках.

Но сегодня не испытываю стыда и страха, что Суворов может подумать, что я какая-нибудь проститутка.

Останавливаюсь

напротив алого комплекта. С ажурным бюстгальтером без поролона и изящными трусиками. Они почти прозрачные, невесомые. Зная мужа, уверена, что он бы очень хотел ночью увидеть меня в этом белье, стянуть с меня трусики зубами. К комплекту прилагает кружевной пояс и чулки. Ох, я сама завожусь, только представив себя в нем.

— Вот этот, пожалуйста, — говорю консультанту и специально повышаю голос. — А съедобных трусиков у вас случайно нет?

— К сожалению, нет.

— Жаль.

Глаза Суворова в этот момент округляются. Не ожидал он от меня таких вопросов. А почему бы и нет? Я уже взрослая девочка, мне можно все.

— В примерочную со мной идти не нужно, — задерживаю мужа. — Подожди в зале на диванчике.

— Ты уверена? Думаю, тебе важно узнать мнение со стороны.

— Я в состоянии определиться сама, дорогой, — резко закрываю перед ним дверцу кабины.

Пусть Суворов в своих фантазиях меня представляет. Надеюсь, она у него бурная.

— Спасибо за свидание и подарки, — говорю, когда Захар притормаживает возле ворот в коттедж.

— Мне это было в радость.

Он не сводит с меня взгляд. Гипнотизируя и заставляя дыхание участиться. Плавно кладет руку на спинку пассажирского кресла и медленно склоняется ко мне. Его горячее дыхание задевает мое лицо, свежий аромат одеколона закрадывается в ноздри.

— Как же я тебя люблю… — шепчет Захар и глубоко вдыхает, задевая носом мои волосы.

Забывшись на мгновение, я поддаюсь Суворову и сильным чувствам, которые когда-то испытывала к мужу. Я тоже любила его без оглядки и сгорала в его любви. Он слегка задевает губами краешки моих губ, осторожно приглашая меня к глубокому поцелую. Губы у Захара горячие и сухие. Вызывающие во мне россыпь приятных мурашек по телу.

Он скользит кончиком языка по моей нижней губе, и лишь тогда я, очнувшись, отодвигаюсь подальше от Суворова.

— Мне пора… Аленка соскучилась.

Глава 37

Суворов

Я испытываю смешанные чувства, когда я смотрю на жену.

За месяц, пока я по совету Анны временно отступил, дав возможность жене побыть наедине с собой, Лилька изменилась. Она словно стала жестче и прекраснее. Отшивает меня деликатно, но твердо.

Шесть лет назад я трахался с ней уже после четвертого свидания, а теперь даже прогнозировать не берусь, перепадет ли мне такая удача. Мои глаза видят только Лилю, сердце любит только ее.

— Да, конечно, Аленка по тебе скучает, — нехотя отстраняюсь.

В брюках становится тесно. Я возбудился от одной возможности поцеловать

ее в губы. Сейчас они особенно желанны.

Но я больше не буду давить на Лильку и бросаться на нее, как голодный до женщин маньяк. Наверное…

По крайней мере сегодня мне это пусть со скрипом, но удалось.

Хотя мысль такая присутствовала, когда Лиля примеряла в кабинке крышесносный алый комплект белья. Я как представлю ее в нем, так бедра едва ли не на автомате дергаются в возвратно-поступательных движениях и член встает как каменный столб. Хорошо, что за плотной брючной тканью это не так заметно.

Выхожу из машины. Достаю из багажника пакеты.

Лиля будто нарочно покачивает попкой, дефилируя впереди меня по двору, завораживая меня формами, от которых во рту скапливается слюна. Я так хочу сжать ее половинки, засосать их губами, расцеловать…

Дверь в коттедж нам открывает Ритка.

Поначалу я не очень хорошо воспринял няньку. Молодая совсем, доверия не внушила. Стал выяснять о ней через Расулова. Оказалась смышленой девчонкой. Не пьет, не колется, к знаниям тянется. С родителями, правда, не повезло. И с Аленой на ее счет пообщался. Дочка считает Ритку подругой и полностью довольна ей. Я почти успокоился.

— Добрый вечер, Захар Олегович, — с опаской здоровается она, будто думая, что я могу ее укусить.

Она всегда так на меня смотрит, будто я не человек, а зверь дикий.

— Здравствуй. Дочка моя где? — интересуюсь, стоя на крыльце.

— Алена уже спит. Разбудить ее?

— Нет. Завтра все равно «мой день».

— И нам тоже пора отдыхать, — напоминает Лиля. — Сладких тебе снов, Захар Олегович, — и, ангельски улыбнувшись, закрывает дверь прямо у меня перед носом.

Моя сучка.

Ухмыльнувшись, я прячу кулаки в карманы брюк и спускаюсь с крыльца. Осматриваю двор. Не справляются без меня девчонки: газон косить надо, птичьи кормушки прибить, дрова для камина и бани заготавливать… И много чего еще.

Отъехав от коттеджа, будто трезвею, возвращаясь из сладкого, как клубничное суфле, миража в реальность.

Беру телефон и набираю номер следователя, который ведет дело о нападении на коттедж.

— Я только о тебе вспоминал, хотел позвонить! — хохочет он.

— Привет, Паш. Как там дела?

С Пашей мы нашли общий язык в тот же вечер. Полезно иметь связи в структурах.

— Взяли мы того нападавшего. Местный наркоша. Он раскололся, едва на него надавили. Ты был прав, заказчиком оказался Роман Годисанов.

Сильно сжимаю руль.

— И что вы будете делать?

— Поехали за ним.

— Он вроде бы живет в особняке на побережье, да?

— Жил, а сейчас в квартирку на окраине города перебрался. После того нашумевшего видео на их завод столько штрафов посыпалось и проверок, что Гордисановы были вынуждены продать шикарный дом, чтобы погасить долги. Директор, кстати, теперь там не Валерий. В общем, остались Гордисановы без денег и поддержки. Они разорены.