Измена. Вторая семья мужа
Шрифт:
— Мам, ты тут? — в дверях гостиной показывается голова Зорьки.
— Как видишь, — вздыхаю.
Что сказать дочери? Как объяснить все? Зорька очень смышленый ребенок, но это ее отец, даже предположить не могу, как воспримет новость. Пока я не готова к подобному диалогу. Вначале надо самой разобраться на каком я свете.
Пока размышляю, дочь подходит к сестренке и рассматривает ее.
— Аринка, лапулька маленькая, мы тебя так все ждали! — воркует с малышкой нежным голоском. — Тетя Алена обещала бомбическую фотосессию
Подпрыгиваю на диване, как от удара кнутом. Одно упоминание сестры и новая волна боли расходится по телу.
— Мааам! Ты чего побледнела? — Зорька мгновенно рядом со мной садится, кладет руку на плечо.
— Ничего, — закрываю глаза и делаю несколько глубоких вдохов.
— Ты зла на тетю Алену? Потому с бабушкой ругалась? — склоняет голову и внимательно на меня смотрит.
— Есть немного, — отвечаю уклончиво.
— Ты расстроилась, что у тети Алены будет ребенок от папы? — Зорька выдает это абсолютно спокойным голосом.
— Ты в курсе? — задаю вопрос онемевшими губами.
— Ой, — обнимает меня, — Ты же сто процентов и на папу злишься, — гладит меня по голове. — Мамочка, мы любим тебя, не плачь, не расстраивайся, пожалуйста!
Глава 5
Теперь я понимаю, что значит выражение: «Без наркоза резать». Вот точно так же остро, прицельно и точно моя родная дочь мне кромсает сердце.
Я не чувствовала такой боли, даже когда застала Рому и Алену. А сейчас она сыплет соль на образовавшиеся раны и добавляет новых.
— Зорь, ты отдаешь отчет в своих словах? — отстраняюсь и смотрю на дочь.
Моя гордость, моя добрая и отзывчивая девочка, была в курсе вакханалии, которая творится за моей спиной.
Скажите мне кто-то, что это дурацкая шутка, сон! Что угодно. Молю, пусть это не будет правдой.
Вот сейчас я слышу хруст собственных костей. Я ломаюсь. Не выдерживаю. Сколько еще в этот день судьба приготовила мне ударов?
— Ты с папой еще не говорила? — смотрит на меня с сочувствием, хмурит бровки.
— Нет… и пока я не готова.
— Он бы тебе все объяснил. Мам, поверь, ни тетя Алена, ни папа не хотели тебя обидеть.
— Ага, они просто делали тебе братика за моей спиной, — гадко, что приходится озвучивать такое родной дочери. Еще омерзительней, что она не видит ничего плохого в этом.
У нас всегда были доверительные отношения с Зоряной. Я гордилась, что мы всегда находим общий язык и никогда не ссоримся. Как оказывается и тут заблуждения. Одна ложь вокруг, куда ни ступи, везде измажешься.
— Папа любит и тебя и тетю Алену. Так получилось. Сердцу не прикажешь. И им тоже тяжело. У папы одна половинка сердца с тобой, вторая с ней. И он не может разорваться, не хочет никому делать больно. Он не может без вас двоих жить, — дочь говорит все без запинки, словно выученный назубок урок. — Тетя Алена похоронила свою личную жизнь, согласилась быть в тени. Довольствуется редкими встречами. А малыш, так она хочет, чтобы частичка папы всегда была рядом, — а ее голос, он меня добивает. Спокойный с нотками нежности.
Отвечаю не сразу. Беру паузу, чтобы не сорваться. Я никогда не кричала на дочь, и сейчас не буду нарушать своих же правил. Все можно решить спокойно. Так всегда считала. А сейчас, я уже во всем сомневаюсь, ни во что не верю.
— Зорь, через три года тебе восемнадцать, ты встретишь парня, выйдешь замуж. И что если твой муж так поступит? Поставь себя на мое место?
— Мам, а где гарантия, что этот парень не бросит меня беременную? Или будет встречаться с другой за моей спиной? Жизнь не предсказуема. Конечно, я такого бы не хотела. Но иногда все бывает не так, как мы планируем. Люди расходятся, предают, а иногда приходится выбирать, с чем-то смириться, — она разводит руки в стороны и пожимает плечами. — Папа тебя любит и никогда не бросит. Он о нас всех думает. Но он, как и любой человек неидеален. Все мы грешны, мам. Никто не застрахован от ошибок.
— Зорь… девочка моя… что они с тобой сделали, — хватаю дочь за руку, смотрю в ее глаза. Не верю… всю эту ересь с видом заправского психолога выдает моя кровиночка.
— А ты ответь мне, — говорит серьезно, взгляд сосредоточен. — Ты была счастлива эти годы? Папа был заботлив, внимателен? Насколько помню, — прищуривается, — Ты была на пятом месяце беременности и говорила тете Вале, что у тебя лучший муж, ты купаешься в его заботе, что папа очень романтичный и с годами его любовь только растет. Было? — наклоняется к моему лицу.
Она говорит это все ни на секунду не задумываясь. Сейчас она мне напоминает запрограммированного робота.
— Было. Но… — не дает мне договорить. Кладет палец на губы.
— Тшшш… Вот, мама! Ничего не изменилось. У тебя также есть заботливый и любящий муж.
— У которого вторая семья. Моя сестра… Неужели ты не понимаешь, что его отношение — ложь! Зорь, он врал мне столько лет! Он предавал нашу семью!
— Мам, тебе надо успокоиться. И все обдумать. Ты сейчас слишком расстроена, — берет меня за руку, сжимает мои ледяные пальцы.
А у меня дикое ощущение, что я теряю свою дочь. В ее голову вложена какая-то дикая программа. И я понятия не имею, как ее разрушить.
— Семья — это верность и доверие, они составляют фундамент любви и здоровых отношений. Измена — это предательство. А так как сделал твой папа — это высшая степень. Он растоптал само понятие любовь и верность!
— Мам, мир несовершенен. Твои идеалы устарели, — вздыхает. — Ох, и почему ты все узнала! Так хорошо было!
— Хорошо! Во лжи? Ты считаешь, что счастье может строиться на обмане и предательстве? — все же повышаю голос, эмоции впиваются в сердце ржавыми гвоздями.