Измена. Я лучше чем она
Шрифт:
– Если бы не я, ты была бы в детском доме, – брызжет слюной Доронина.
– О, нет. Тебе нужен был товар, что смогла бы подороже продать, не так?
– А хоть бы и так. По крайней мере у тебя был теплый дом.
– За то спасибо. Но на этом все. Много можно было бы сказать, но не стану.
– Знать бы, что ты неудачный проект, сгнила бы брошенной. Но запомни, отдашь все до евро, что мы в тебя вложили.
Наглость Дорониной выбивает. На что я циничная погань, но до такого не докатился.
– Как ты смеешь?
– Дина, остановись, – легонько глажу по плечу, – не горячись. Аделина, я настоятельно рекомендую забыть, что сейчас требовала. И еще… – многозначительно смотрю ей в глаза, – пароль «Калифорния».
Доронина бледнеет. Она молча разворачивается и сваливает.
– Давид, что это значит? – дергает меня Дина.
– Не бери в голову, малыш, – целую ее в нос. Она взбудораженная и максимально красивая. Успокаивающе глажу по плечам. – Просто она больше не придет.
Не посвящать же ее в то, что ее приемная мамаша чистит счета и готовится сбежать за границу. Зачем Дине лишние переживания. Эта сумасшедшая семейка доставила ей немало хлопот, пусть живет спокойно без дурацкой информации.
– Кх-кх!
Блядь! Еще один урод.
– Уезжай, – бросает ему Дина. – Я не хочу иметь с тобой ничего общего.
– Так как же? Не по-человечески это, Дина. Я же отец.
– Слушай, сколько тебе надо? А? Скажи, ну?
– В смысле? Денег? – начинает суетиться недо-папашка. – Так сразу и не сказать. Тут думать нужно.
Вот же падаль!
Неотрывно смотрю, как она кусает губу и крепится, чтобы не зареветь. Становится так больно, так пиздецки страшно и стыдно, что задыхаюсь. Бедная моя девочка, сколько ты вынесла на своих хрупких плечиках.
Каждый миг сейчас проживаю заново, когда обижал ее, каждую секунду. Язык готов себе отрезать, башку свернуть, только не поможет. Сожалею о сотворенном зле, стыд меня жрет, как опухоль. Напряженно всматриваюсь, готов в любую секунду броситься и защитить, но она мужественно проходит очередной (клянусь, что последний) удар судьбы.
Жру вину не проглатывая. Она застревает. Не дает функционировать. Сам себе обещаю любить Дину и беречь, вернуть сторицей все, что задолжал. Как заклинание твержу, что не допущу больше ни одного разочарования.
Клянусь. Клянусь!
– Так сколько? – дрожащим голосом уточняет Дина.
Молча отхожу к багажнику. Открываю и откапываю дорожную сумку. Сегодня тот день, когда я как в старом кино снял наличку. Да, так бывает редко, но я рад, что именно сегодня это случилось. Тяну замок, выгребаю пачки и медленно протягиваю уроду.
Трясущимися руками принимает, бережно, как дитя, притискивает кучу к груди. Ох и сука.
–
– Я понял. Теперь в расчете.
Не вмазываю в рожу только из-за жены. Она и так потерянная стоит, вот-вот слезы брызнут. Старик исчезает со скоростью ветра. Я же выдыхаю и тяну шею. Даю себе пару секунд.
– А ну иди сюда, малыш, – в два шага рядом. Подхватываю на руки, кружу ее. – Расстроилась? Брось. На хер их!
Она так меня обнимает, что сердце заходится. А когда в шею утыкается мокрым лицом, так и вовсе наизнанку выворачивает. Острой стрелой пронзает от макушки до пяток. Прижимаю нежнее, ласкаю без пошлости.
– Все, моя девочка. Все позади. Я тебя люблю, Дина. Только тебя, веришь? Прости меня, родная. Прости меня, умоляю, Дин. Столько боли от меня видела… – горло перекручивает до трескучести, жаром шпарит по затылку, но продолжаю. – Больше никогда, Динуль. Никогда. Ты все для меня. Все на свете, Дина.
Глава 44
– Пора расширяться, Дин.
Отрываюсь от компа и внимательно смотрю на мужа. Угу, вчера снова поженились. Тихо, спокойно, без суеты. В загс забежали по пути на работу и расписались, а дальше по офисам разошлись. Некогда. Надо трудиться. Таков закон жизни, если хочешь оставаться на плаву. Если Давид может себе позволить послабление, я пока нет.
– Подумаю.
– Что думать? Тебе тесно уже в былых рамках. Издательство трещит от нагрузки. Нет, – разводит руки, – дело твое. Кто я такой, чтобы лезть в чужой бизнес.
– Ты мой муж, Давид. Самый лучший. Помнишь?
– А ты моя самая лучшая. Знаешь?
– Слушай, хочешь бокал вина? Сделаем паузу?
– Я принесу.
Болезненная тема временно откладывается. Не говорить же ему, что я боюсь. На старом месте привычно и что места мало? Размещаемся же. Хотя Лида уже косится, да и новенькие приходят в недоумении. Размах неплохой, а все на головах видят. А когда открывалась, казалось площадь огромна.
Наблюдаю за Барским. Голенький почти. Плечи широченные, шея как у быка. Ух, какой.
И все же он очень красивый. Давид моя слабость. Я не только в его тело влюблена, теперь и в душу тоже. Он настолько изменился, что иногда не верю. Как такое возможно? Ну как из самовлюбленного черствого хладнокровного мудака выродился замечательный парень. Хотя знаете… и понимать не хочу.
Назад Барский возвращается уже без футболки. Обожаю, когда он домашний. Без привычного костюма и галстука. Давид несет два бокала охлажденного вина. Сверкает подкачанным голым торсом и так соблазнительно висят штаны на крепких бедрах. М-м-м…