Измена. Я отомщу тебе, предатель

Вин Аманда

Неужели Андрей обманывал меня не только в изменах?

Впрочем, а чему я удивляюсь? Если он врал мне в главном — что я одна-единственная и на всю жизнь, то почему бы ему не врать мне было и в остальном?

Однажды лжец — во всем лжец.

Глава 21. Где я была раньше?

Платон тянет резину, как будто всеми силами пытается избежать предстоящий разговор.

Когда мы зашли в квартиру,

он пошёл переодеваться в свою спальню. Затем отвлекал меня разговорами про ужин: что приготовить и когда.

Я не выдержала.

— Ты обещал мне рассказать, так рассказывай.

Платон тяжело вздыхает и ведёт меня на диван в зале. Мы садимся рядом. Блин, что же он такое хочет рассказать? Что даже и стоять нельзя. И ещё поза у него такая: как будто в любую минуту готов кинуться меня успокаивать.

Платон говорит:

— В детстве Андрей болел паротитом. Очень тяжело. Прививку ему не сделали по какой-то причине, мама до сих пор себя ругает. У него было осложнение, я не помню точно, как называется, кажется, двусторонний орхит. Была небольшая вероятность, что это не отразится на его фертильности. Но в подростковом возрасте родители проверяли его и…

— Андрей бесплоден, — договариваю я за него. — Поверить в это не могу, — я закрываю лицо руками, чтобы Платон не видел моих подступающих слез.

Да сколько же еще я не знала о своём так называемом муже? Я уже перестала думать о его предательстве, а теперь новая боль. Он обманывал меня специально столько лет. В горле застыла горечь. Я ее вылила на Платона:

— Андрей сам нашёл клинику, в которой мы проверялись, когда у нас год не получалось зачать.

Какой кошмар, зачем мне нужно было лгать? Ну вот зачем? Все было неправдой, все годы брака, все заключения. Врач говорил, что с Андреем все хорошо, как такое может быть?

— Я не знаю. Он говорил нам, что рассказал тебе до свадьбы. Говорил родителям, что тебе и в школе детей достаточно.

Тут я не выдержала, у меня начали все-таки течь слёзы. Хотя я пыталась сдерживаться как могла.

— Не понимаю. Зачем нужно было меня обманывать? Я же думала, что это я виновата…

Платон пододвинулся и обнял меня. Слёзы стали течь ещё сильнее теперь на его рубашку. Он гладил меня по спине.

— И как после этого можно кому-то верить? — спрашиваю я. Конечно, я не жду ответа. Это скорее крик отчаянья.

Платон начинает шептать мне на ухо:

— Я с тобой никогда так не поступлю. Я не буду тебя обманывать. Обещаю.

Я хотела отодвинуться от него, но Платон не позволил, только обнял ещё крепче.

Так мы сидели довольно долго.

Я думала обо всех тех годах, когда меня обманывал Андрей. Значит, он подкупил врача, сделал липовые анализы? Может, и вся клиника была ненастоящей?

Теперь я понимаю, почему вопрос «Когда же будут внуки?» задавала только моя мама, а свекр и свекровь никогда не интересовались. Я думала, что это из-за тактичности.

А

они все знали. Все кругом все знали, кроме меня! Какой же Андрей подлец.

Потом я вспомнила о Виолетте, о той нашей встрече. Отстранилась от тёплой груди Платона и сказала, вытирая слёзы рукавом:

— Я недавно видела Виолетту, она сказала мне, что беременна от Андрея.

Платон сделал такое лицо, как будто только что попробовал что-то невкусное.

— Ир, Виолетте верить нельзя. Конечно, есть маленькая вероятность, что произошло чудо, но я сомневаюсь, врачи не давали никакой надежды. Сказала тебе, чтобы сделать побольнее.

И через минуту добавил:

— Если так хочешь, сделаем ДНК-тест. Хотя я уверен, что это мой ребёнок.

— Нет, не нужно. Мне нужно как можно скорее с ним развестись.

— Хочешь, я помогу? — спрашивает Платон.

Я киваю и обнимаю Платона сама, говорю:

— Спасибо, я не знаю, что бы я без тебя делала.

И это правда. Платон стал для меня незаменимым человеком в жизни. А ещё теперь я уверена: он отец моего ребёнка. И это хорошо.

На следующий день меня утром сильно тошнит. От сильной рвоты даже начинают болеть мышцы живота.

— Ты возьмёшь больничный, — не спрашивает, а утверждает Платон, когда я выхожу из ванной.

— Я отпрошусь пока на один день. Посмотрю, как будет завтра, — отвечаю я.

Платон недовольно качает головой.

Я звоню на работу, одна учительница соглашается меня подменить.

— Если что-то будет нужно, звони, — перед выходом говорит Платон.

— Ах да, кстати, сегодня придёт домработница. Откроешь ей дверь? Она уберётся и сварит обед, я ей уже написал, а ты отдыхай, ничего не делай, хорошо? — снова больше приказывает, чем спрашивает.

И не думала, что он может быть таким строгим.

Платон уезжает на работу. Я остаюсь одна. Лежу на диване и щёлкаю каналы. Интересно, какая у него домработница? Воображение рисует красивую девушку в коротком фартуке, таких обычно показывают во взрослых фильмах. Кручу головой и отгоняю от себя неприятные мысли. Конечно, она будет не такой. И чего это я?

Слышу звонок и иду открывать дверь.

Я вижу перед собой женщину, максимально далёкую от моего образа в голове и выдыхаю. Эта домработница годится Платону в бабушки.

— Здравствуйте, Ирина, Платон Сергеевич написал про вас, приятно познакомиться. А я Любовь Федоровна.

Домработница стальной походкой проходит в квартиру, как в свои владения, и сразу же приступает за дела, почти не обращая на меня никакого внимания.

Я сижу на диване и только диву даюсь. В таком возрасте, а такая проворная. За час успела столько всего сделать в большой квартире. Я бы за день не управилась. И пыль протерла, и пропылесосила везде, и полы намыла.

Мне было как-то неудобно, что рядом со мной убираются, а я тут сижу без дела.