Измена. Я требую развод
Шрифт:
По пути я узнаю, что квартиру она сдает на пятом этаже, а сама живет на этаж ниже. Осталась от родственников, а чего пустовать ей? Были у нее разные квартиранты, кто-то в сезон на море приезжал, позагорать, покупаться. Кто-то на осень и зиму, поработать, кто не привязан к месту. Оно-то конечно приятнее поднять глаза от компьютера и на море посмотреть, чем на городской пейзаж. А была еще девушка с особым ребенком, очень милая, так её дочь тут заговорила, наконец. Уже к пяти годам девочке, да не получалось, а тут – оп, и случилось, наконец.
Очень она счастливая домой уезжала.
А теперь вот я иду квартиру смотреть,
Я торможу перед лестницей в попытке поудобнее ухватить тяжелый чемодан, как чувствую столкновение. Неловко взмахивая руками, я судорожно ищу руками опору, чтобы ухватиться. Опорой этой оказывается мужчина, который врезался в меня секундой раньше.
Я удивленно смотрю на него, такого же рыжего, как и я, а он так же разглядывает меня, только выражение его лица выдает еще и раздражение. Ну надо же, сбил меня, еще и злится.
– Егорушка, куда это ты так бежишь? Соседку мне чуть не сбил! – восклицает Лидия Петровна. – Помог бы, Эммушке, ясен сокол. Чемодан у нее вон какой тяжелый.
Егор молча кивает. В секунду мой чемодан отрывается от земли и летит до лифта, будто совсем ничего не весит. Я так и стояла бы с открытым ртом, но милая бабуля берет меня под локоток и подталкивает к лифту, рассказывая разное, пока мы идем.
– Это Егорка, мой троюродный внучек. Или четвероюродный? Дальний, в общем, родственник. Помню его еще вот такого махонького, - она прислоняет руку к бедру, показывая примерный рост малыша. – На лето приезжал сюда, камешки всё на море пересыпал. А, какой вымахал, да?
В самом деле, его рост - метра два. Ух, точно, что ясен сокол. И плечи широкие, крепкие, как в кино про качков. Или про американских лесорубов. Да, точно, такой большой, высокий, бородатый, как раз в клетчатой рубашке.
В теории, они там еще обладают прессом с кубиками и публикуются на разворотах женских журналов с голым торсом. Последнее, правда, в нем заподозрить сложно.
Но мышцы на руках были впечатляющие. Немудрено, что он так легко поднял мой чемодан и затолкал в лифт, а потом спустился по лестнице обратно и был таков. Всё молча и не очень доброжелательно.
– Да, очень высокий молодой человек, - растерянно киваю я.
Квартира мне сразу нравится, она вся какая-то очень теплая и уютная, а главное, видится мне настоящим домом. Настолько уютная, что мне хочется тут готовить, вышивать и вязать спицами, желательно одновременно и прямо сейчас. Это хороший знак, решаю я.
Две комнаты и кухня. Мебель везде раритетная, но это тот случай, когда всё на своем месте. Деревянные стулья с разными подушками смотрятся тут просто отлично, а старый резной кухонный гарнитур – настоящее произведение искусства. Чудесная двуспальная кровать с хорошим матрасом, пара кресел и столик на тонкой ножке у окна. И ни одного дивана, надо же. У нас в каждой квартире обязательно есть диван, а тут нет. Но самое важное – из окна я вижу море.
– Лидия Петровна, кажется, вы нашли свою квартирантку, - я смотрю на нее и широко улыбаюсь.
– Ой,
Я благодарю бабулю и начинаю разбирать чемодан, а потом ем самую вкусную булку в моей жизни, запивая ее отличным холодным молоком. Даже в Париже мне не было так вкусно.
Из окна я вижу бескрайнее море, к вечеру оно волнуется больше, чем в мой первый визит к нему. И я думаю, что мне тут понравится, ведь за последние несколько часов я и думать забыла о неверном муже.
Вспоминаю о нем зря, тут же возвращается плохое настроение и боль в грудине. Наверное, так болит разбитое сердце, иначе, почему вообще существует такое выражение.
На телефоне от него обнаруживается два пропущенных звонка, но я решаю не звонить и трубку не брать. Какая разница, где я, главное, подальше от него.
Ресторан только жаль, я только и успела, что администратору Наташе написать, что больше не приду, а сколько они продержатся без звездного шефа?
Но теперь это не моя забота. Моя – пережить это всё с наименьшими потерями. Так что вечером я сижу перед экраном, смотрю известный фильм о жизни заново и пока только ем. Молиться и любить мне еще не время. А есть – это всегда пожалуйста.
Я много думаю о том, что делать дальше, много плачу и очень тяжело засыпаю вечером, потому что в груди всё беспокойно мечется, сжимается и ноет. Я несколько часов смотрю в потолок, ворочаюсь и кутаюсь в одеяло, надежда уснуть тает с каждой секундой. Я считаю овец, пою себе колыбельную шепотом, даже читаю книжку на телефоне.
Под утро сну удается меня сморить, и снится мне почему-то этот странный рыжий парень под два метра ростом, который ловко рубит огромное дерево в бесконечном зеленом лесу.
Глава 4.
Море утром – это отдельное удовольствие. Я вижу его из окна и планирую каждое утро встречать вот так, с чашкой кофе, созерцая море. Я буду каждый день рассматривать его в деталях, подмечать его настроение, может, когда-нибудь даже нарисую картину.
Эмма и Море. Хорошо звучит.
Сегодня у меня большие планы: есть, спать, смотреть на море и снять мешок денег.
Последние годы я не испытывала потребности в деньгах, а получала очень хорошо, так что сбережений у меня хватает. Конечно, квартиру я купить не смогу, да и смысла пока не вижу, но открыть своё небольшое дело – вполне возможно. Сколько на это может уйти? Миллион? Два?
Понять бы еще, чего мне хочется.
Я из года в год, целыми днями готовила для других людей, забывая о себе. Готовила то, что модно, дорого, экзотично. Не то, что хотела я, а то, что хотел от меня Марк, и никакой роли не играло то, что я точно так же, как и он, владела кафе. Ровно пятьдесят процентов, одна вторая,половина. Но мои желания в расчет не брались, а вот умения эксплуатировались в полную силу.