Измена. Закрывая гештальты
Шрифт:
Костя сидел, закатив глаза, но периодически все же чему-то кивал.
Так что всё не зря, и у него, может быть, в голове хоть что-то осядет.
Пылающая восторгом, радостью и энтузиазмом Анфиса вместе с Марком встречали нас в зале отправления:
— Ну ты, Валерия, героическая у нас девушка! Буквально первооткрывательница Индии для наших семей. Ждём фото, видео, путевых заметок и комментариев.
— Она туда, вообще-то, учиться едет.
— Боже, Марк, какой ты скучный. И как я с тобой
— Вполне счастливо и благополучно, — тем же ровным тоном продолжил муж подружки, только вот хитрый прищур его выдавал.
Они играют в эту «достань Марка»-игру уже лет двадцать пять. И не надоедает же.
Я не завидую, нет, просто вздохнула.
Душно.
— Твоя правда, — широко улыбнулась Анфиска, — ну так вот, Леруша, наслаждайся путешествием, отдохни в тепле, берегись обезьян, коров и местных мужиков.
Дети мои переглянулись:
— Да, конечно, из Ганга не пить, по храмам не шарахаться, звонить каждый день и тщательно мыть руки. Спасибо, тётя Анфиса, я помню.
Час, проведенный в шутках, наставлениях, обнимашках и слезах пролетел для нас очень быстро.
Что можно сказать о том, как разрывается материнское сердце, когда твоя крошечка, улыбаясь, проходит регистрацию на рейс?
Это больно, но и так радостно в глубине души: она выросла, такая самостоятельная, серьезная, красивая.
Пока я молча обливалась слезами, моя прекрасная дочь уже скрылась в коридоре, ведущем на паспортный контроль.
И остались мы с Костей вдвоем.
— А чего это ты сегодня без рыцаря? — уточнила Фиса, когда все оставшиеся со стаканчиками кофе выбрались на стоянку.
— А в Москву рыцарь уехал: конференция, сборы, все дела, — я даже умудрилась не облиться.
Подружайка махнула рукой:
— Ну, как уехал, так и вернётся.
— Это безусловно, — грустно улыбнулась. — Да и нам уже пора. Возвращаться.
Вот только возвращаюсь я сейчас настолько далеко к своим корням, что даже немного страшно.
Именно эти переживания, касающиеся нового переезда, позволяют придавить глубине души те слёзы и истерику, которые пытаются накрыть меня все эти дни.
Обнявшись и распрощавшись, мы разъезжаемся в разные стороны из аэропорта.
А я вспоминаю случившийся со мной анекдот, с ним связанный. Дело было сразу после смены главы района на моей прежней работе, году этак в 2015.
Новый наш руководитель был молодой, несильно образованный, но очень борзый, а и такой же громкий. И вот орал он мне через весь кабинет в приемную, где я, по случаю, замещала секретаря:
— Срочно, Арина! Срочно! Я должен лететь в Новгород. Возьми мне билет.
— Павел Петрович, в Нижний Новгород?
— В какой еще
— В Великом Новгороде нет аэропорта.
— Ну, тогда в ближайший! Какой к нему ближайший аэропорт?
— «Пулково».
О, это стало настоящей сенсацией в нашем серпентарии, и все долго ждали, когда же меня, посмевшую посрамить руководство, уволят.
Через пару месяцев нашего главу района перевели. В Великий Новгород.
— Как же он там, без аэропорта-то? — лицемерно сокрушались мои милейшие коллеги.
А вот так. И мы, пожившие в Новгороде, тоже без аэропорта не померли, да.
И не помрем.
Ни от чего не помрем, хоть и кажется, что сердце сейчас остановится или рассыплется на острые, режущие кусочки от постоянной ноющей боли.
Ну что же, Плач Ярославны и все прочее, ужасно страдательное у меня будет, но позже.
Сейчас нас с Костей ждёт дорога обратно и не самые приятные разговоры.
Неожиданно, но на деле всё оказалось не так страшно.
— Ты же понимаешь, милый, что наш переезд в Валдай, твой переход в новый клуб и прекращение общения со всеми, кто остался в Великом Новгороде — это исключительно разумные и, я надеюсь, полезные решения?
Сын, устроившийся на переднем сидении, заерзал и зафыркал:
— Ну, я там в ваших взрослых делах, конечно, не очень шарю, но вот, что тебе скажу: Глеб Максимович, правда, сильно тебя любит и ты, ведясь на все эти провокации, поступаешь, ну, не очень.
Ох, ты мой маленький, неприкаянный котенок.
— Ты, правда, не слишком шаришь во всех взрослых делах, но тебе это и не нужно. Иногда ситуация складывается так, что, к сожалению, чувства не проходят проверку внешними обстоятельствами.
— Это ты про племянницу нашего директора?
— Какую племянницу?
— Ну, эту Аллочку-липучку. Как она притащилась, так пацаны сразу заявили, что на тренера давить будут. В прошлый раз он от неё с трудом отвязался, а сейчас там, типа, и родня со всех сторон, да и начальство. СерСеич сказал, что это не нашего ума дело, но вроде как Глеб там пошёл в отказ и на принцип. Так что ты, мам, не права.
Естественно. В картине мира сына я до сих пор чуть что — не права.
Жестоко будет сейчас напоминать ребенку про его опрометчивый уход из дома с отцом в марте, его только слегка начало отпускать чувство вины.
— Конечно, информация неожиданная, но…
Вероятно, Котик и сам вспомнил эпопею с разводом, поэтому замахал руками:
— Да, знаю — знаю и не лезу. Но ты бы подумала. Глеб Максимович — норм мужик и тебя любит.
Как я не зарыдала — до сих пор не пойму.
Любит. Ну, конечно.