Измененное время (сборник)
Шрифт:
— Друг моего отца работает в прокуратуре. Ученик его. Вот он тебя и посадит. В Челябинске в трамвае были взрывы. Там использовались КУВы. Опера очень хотят на кого-то повесить эти взрывы… Если номера совпадут… Тех, которые ты загоняла на сторону, и тех, которые были найдены в трамвае…
— Ужас, ты что?! Как фамилия? Фамилия прокурора?
— Не скажу. Я себе не враг.
Лидочка буквально остолбенела. Взрывы?
Флюра все придумывала на ходу. То есть близкие к Калашникову люди знали всю эту бредовую историю с челябинским трамваем, с беднягой Калашом на допросах вели беседы вокруг да около, все на эту тему, кому пошли эти приборы — КУВы, да были ли вы в Челябинске, да кого вы оттуда знаете, и т. д. Друзья поехали в Ленинскую библиотеку и подняли старые челябинские газеты, позвонили в этот далекий город знакомым, связали концы с концами, все поняли. Но Лидочка не была из числа друзей умного и талантливого человека Калашникова. Она была не в курсе.
Никто Флюру этому не учил, искусству фальсификации, наоборот, все всю жизнь требовали искренности — хотя мама (которая врала мужу самозабвенно) и отец (на работе ему тоже приходилось изворачиваться, защищая своих сотрудников) были мастера в данном жанре.
Но, видимо, уже просыпалась, восставала древняя кровь хитроумных, переживших все сибирских татар. Флюра, прабабка.
— Асипов полетит очень скоро, — размеренно, как прорицательница, говорила Флюра. — И тебе не простят ни доносов на Калашникова (она произнесла эту фразу уверенно), ни того, что ты за меня написала сумму материальной помощи… Своим почерком… Это жульничество. Воровство. Не простят ни путевок для меня два года подряд, ни этих курсовок для твоего Гриши и его жены с пуком, когда столько своих за бортом осталось с детьми… Не простят тебе и мебельный гарнитур… А я жить с тобой в одной комнате не буду. Но и из пансионата не уйду. Уезжай ты! К маме на озера. А то бросила помирающую старушку на Катечку. Катечка твоя больных и старых не любит. И ты от нее помощи не дождешься, никогда. Запомни!
— А я тебя давно подозревала, — вдруг очень тихо сказала паучиха. — За звездами она наблюдает. Ты еще почище меня будешь, и очень скоро.
Так оно и вышло. Через два года.
Ёлка с гостями, или Попытка новогодней сказки о царе Салтане
гости:
Таня + Алексей — родители Николы Федорова
Никола Федоров, 3 года
Бабушка Пети
хозяева:
Петя, 4 года
Мама Пети
Отец Пети
Гости и хозяева сидят за столом. Все уже выпили, закусили.
Таня
Никола не хотел рождаться. Я вообще собиралась рожать дома, а акушерка за две недели до родов сказала, что не берется, у вас предлежание плаценты. И схватки начались, ничего не получилось, пришлось ехать в роддом.
Бабушка (живо)
Кесарево? У нас у одного доктора наук тоже было кесарево. Поздновато спохватилась рожать, к сорока трем годам… И я ей говорю…
Таня (настойчиво)
Да. Я просыпаюсь и спрашиваю: «А кто у меня родился?» А она говорит: «Фамилия ваша?», очень строго. Пошла узнала: «У вас мальчик».
Бабушка
И я ей тоже буквально говорю: «У вас будет мальчик!» Живот колом… Как у меня был. Это всегда мальчик. Передайте мне, будьте так любезны, селедочки!
Таня
Я лежу и радуюсь, мальчик.
Бабушка
Я… Селедочки, пожалуйста! Спасибо. Это по моему рецепту, вы знаете. Берется крупная селедка…
Алексей (вмешиваясь)
Он, когда его спрашивают, как его зовут, отвечает: «НИКОЛАФЕДРЫВ».
Бабушка (жуя)
Как, не поняла?
Алексей
Отвечает: «НИКОЛАФЁДРЫВ!» Как-как? «ФЕДЫРЫВ!» Он вообще упертый. Говорю: «Никола, убери игрушки». У него все разбросано. «Убери». Встал и стоит. Говорю: «Я же все соберу в конце концов в мешок и выкину». Стоит. Глаза так опустил. «Ну что, выкидывать?» — «Да». Глаза опущены, сам весь как окаменел от горя.
Таня
Да! От горя!
Готова продолжать.
Алексей (покачав головой, как будто его незаконно прервали на самом важном месте)
Я стал собирать игрушки в пакет, собрал и вынес. Он как стоял, так и остался.
Таня (быстро)
Ну, мы эти игрушки спрятали за шкаф.
Алексей (укоризненно)
Погоди, дай сказать. А там, среди игрушек, была такая большая блестящая звезда, такой элемент как бы оформления. И эта звезда оказалась как раз за щелочкой шкафа. Мимо идешь, видно. Он шел мимо, увидел и говорит: «А я так скучал без этой звезды!» А мама Танина смотрит телевизор лежа на полу.
Таня
Она плохо видит!
Алексей
Она под голову подкладывает Николиного крокодила и смотрит. Теперь: крокодила-то нету! Ну, я ей отдал крокодила из-за шкафа. Она легла, как всегда, на пол, крокодила под шею. Никола увидел: «А я так скучал без этого крокодила!»
Таня
А у нас еще бабушка больная…
Бабушка
А у меня тетя. Девяносто один годок!
Таня
Она полуврач с незаконченным образованием и как ушла на пенсию, так уже тридцать лет профессионально болеет. Ночь, идет, толкает перед собой стул. Стучит к нам в дверь: «Где-то у вас был мой термометр». А папа ночью ест. Встанет, поест и вспоминает, что у него не сделана важная работа. И работает до утра.
Бабушка
Моя тетя ночи напролет читает. Одним глазком Диккенса в оригинале.
Отец Пети
«Войну и мир» мы тут ей принесли. Двое суток не могла оторваться. Жаловалась потом, слишком интересно.
Бабушка
Это ее обычная песня, еда должна быть спартанской! Жизнь в лишениях! Я…
Алексей (перехватывая инициативу)
А у меня бабушка всю жизнь работала патологоанатомом. До семидесяти двух лет, в Феодосии. Она патологически аккуратная, приходит с работы — сразу мыть пол. Два раза в день моет полы. И конечно, дедушка никогда не заступает за половик, там снимает обувь. И как-то их дочь, моя мама, с подругой приехала на неделю погостить. Перед своим отъездом все вылизали, вычистили. Потом звонит из Москвы матери: «Ты извини, мы оставили беспорядок». — «Ничего, ничего, я уже почти все убрала».
Бабушка (решительно)
Так-к! А теперь все дети рассказывают стихотворение. Петя, ты знаешь стихи?
Петя, подталкиваемый мамой, встает из-за стола и становится лицом в стену. Его разворачивают. Предупреждают гостей, что это Некрасов, стихотворение «Не ветер бушует над бором», да, Петя?
Петя (кивает и заводит)
НЕВЕТЕБУШУЕНАДБОРОМ
Набирает воздуху.