Измену не прощают
Шрифт:
Полина не захотела разговора, убежала, я помчался за ней, но не успел. Когда вернулся в номер, незнакомка стремительно натягивала на себя одежду.
— Ты кто такая? — спросил ее и привалился к стене. Марш-бросок по коридору за Полиной выжал из меня все соки.
— Пока-пока, — и выбежала.
Ее я не стал догонять, не было сил. Спустился по стенке на пол и сидел так очень долго, а потом пошел в душ.
Меня продолжало штормить. Движения были заторможенными, в теле ощущалась смертельная усталость, через каждые пять минут появлялась одышка, будто я марафон пробежал. Я приехал домой и сразу свалился спать.
Но я уже мог связно мыслить, а главное — анализировать. Мне было очевидно, что кто-то специально это все устроил. Я помнил, как начинался вечер в баре с друзьями, затем наступила тьма, а следом весь этот сюр. Я отправился в частную клинику возле моего дома сдавать анализы.
Пока ждал результатов, ночевал в машине у дома Полины в надежде выловить ее и поговорить. На звонки она не отвечала. Доехал до Полины, каким-то чудом не попав в ДТП. Я плохо видел на дороге, плохо управлял автомобилем, мне постоянно сигналили. Я не знал, о чем говорить с Полиной, что объяснять, потому что у меня не было ни малейшего понятия о произошедшем.
Рома сказал, что я ел и пил вместе со всеми, а потом уснул. Приехали два каких-то здоровых мужика и увезли меня домой. Что за мужики, он не знал, и вообще ему было не до меня, он праздновал мальчишник. Поржал надо мной за то, что я не умею пить, потому что я единственный, кто опьянел так быстро.
Результаты анализов пришли через несколько часов после того, как мама Полины вывезла из моей квартиры вещи дочери. На мои попытки объяснить, что я что-то выпил и не совсем осознавал происходящее, Нина Васильевна только смеялась. Анализы показали, что в моем организме содержится ряд препаратов. Я не запоминал эти сложные названия. Важно было другое — препараты запрещены на территории России.
Уже не было сомнений, что все подстроено с целью разлучить меня с Полиной. Не понимал только, кому это нужно. Алле? Она, конечно, та еще стерва и интриганка, но у нее совершенно точно нет доступа к запрещённым на территории России препаратам. Я встречался с Аллой полтора года и прекрасно знал круг ее общения. Ей неоткуда было достать эти вещества.
Отсидев пятнадцать суток в обезьяннике за дебош в аэропорту, я пошел в полицию и написал заявление о том, что меня накачали запрещёнными на территории России веществами. К заявлению приложил результаты анализов. Полиция сразу заинтересовалась. Возбудили уголовное дело, подняли камеры видеонаблюдения в баре, гостинице…
Расследовать дело оказалось очень легко, потому что эти дебилы даже не шифровались. На записях из бара было видно, как Славик подсыпает мне в стакан порошок. На записях в отеле — как меня тащат в номер, забронированный на имя Риты. Недалекого ума проститутка разговаривала с Риткой в моем присутствии, и я хорошо запомнил разговор. Да и эти дурачки сразу во всем сознались, как только к ним нагрянули менты.
У Славика и Феди расчет был только на то, что я не выйду на трассу. И их афера прокатила бы. Я бы подумал, что выпил лишнего, и остался дома с Полиной, пропустив гонку. Пожурил бы себя, что не умею пить, и через неделю забыл. Никаких расследований я бы не устраивал. Мне бы даже в голову не пришло, что меня опоили, да еще и запрещёнными на территории России веществами.
Славу и Федю подвела под монастырь Рита со своим желанием устроить спектакль для Полины. Вся эта комедия в отеле с какой-то девкой и неожиданно вошедшей в номер Полиной, естественно, натолкнула меня на мысли, что все было подстроено. Кто-то хотел разлучить меня с Полиной. Более того — у Полины не должно было возникнуть сомнений, что я изменяю по собственной воле. Поэтому я должен был шевелиться, двигаться. Мне для этого скормили специальную таблеточку, которая поднимает на ноги даже мертвого. Если бы я лежал овощем, Полина бы тоже заподозрила неладное. А так я вскочил с кровати, натянул трусы. Значит, был в трезвом уме и изменял умышленно.
Я выяснил, кто меня подставил. Следующим шагом было вернуть Полину. Я не ездил во Францию, не вылавливал ее у дверей на работу, хотя знал, где и кем она работает. Видел фотографию на сайте и название должности. Я знал, что это будет бессмысленно. Более того, такими поездками я мог только усугубить ситуацию. Полина бы написала на меня заявление в полицию за преследование. С нее бы не сталось. А в Европе с этим строго.
К тому же просто рассказать Полине, что меня подставили, опоили, скормили мне лошадиную дозу виагры — недостаточно. Она не простит, даже если в подробностях узнает, что со мной случилось. Ведь несмотря ни на что, я изменил ей, и честно в этом признался. Надо было умирать от сексуального перевозбуждения, но найти силы и скинуть с себя проститутку. Правда, она бы залезла на меня снова, но это не важно. Я должен был это остановить любой ценой. А я не остановил, поддавшись первобытному инстинкту.
Я всегда был честен с Полиной, не намерен лгать и по поводу этой ситуации. На ее прямые вопросы «Ты изменил?», «Ты осознавал?», говорил правду — «Да». Я бы признался ей в измене, даже если бы она меня не застукала. Не смог бы держать это в себе и делать вид, что все по-прежнему.
Вернуть Полину — сложный и долгий проект длиною в несколько лет. Меня не волновало, что за эти годы она может выйти замуж и родить. Интуитивно чувствовал, что этого не будет. Да даже если бы и было, меня бы это не остановило.
Я добился ее возвращения. Для этого пришлось достать с антресоли диплом, стряхнуть с него пыль с паутиной и пахать сутками напролёт, чтобы стать лучшим в своей сфере. Мне нужна была такая должность, которая позволит нанимать сотрудников. Даже не просто нанимать, а перекупать их у конкурентов. Мне нужно было взять на работу Полину.
И вот она здесь. Начальник отдела в моем департаменте. Но проект под названием «Вернуть Полину» еще не завершен. Впереди, пожалуй, самая тяжелая его часть — получить ее прощение.
Глава 20. Новые ощущения
Стас
Перед знакомством с ребенком я не сплю всю ночь. Слишком насыщенным вышел вечер накануне, и слишком шокирующую информацию мне сообщила Полина. Пытаюсь осознать, осмыслить тот факт, что у меня есть четырёхлетняя дочь. Ее зовут Вероника. А больше я ничего не знаю. Ни когда у нее день рождения, ни что она любит, ни чем увлекается. Больно и горько от этого.
Мне страшно, что дочери может оказаться не нужен отец. Она жила без него четыре года, а тут он вдруг появится из ниоткуда. Интересно, как Полина объясняла Веронике, что у нее нет папы? Бросил их? Не любит?