Изменяя правила
Шрифт:
Смотрю на неё, гадая, откуда она взялась и чего хочет.
Сделав ещё один глоток виски, она встаёт и приближается ко мне. С улыбкой протягивает мне бутылку.
— Ты выглядишь так, будто тебе нужно выпить.
Как бы ни было неприятно это признавать, но она права. За последние несколько недель Оябун облегчил мои обязанности, чтобы я мог проводить больше времени с мальчиком, которого привёз с собой Хитоши. Быть с ним… странно. Иногда приятно, иногда напрягает. Будь у меня сегодня с собой нож, я бы его убил. Медитировать,
Я расстёгиваю верхние пуговицы рубашки и принимаю её предложение. Всё это время я не свожу с неё глаз, гадая, знает ли она, что для меня единственный способ успокоиться — это не трахать женщину, а медленно её пытать.
Она проводит пальцем по декольте и улыбается.
— Я знаю, о чём ты думаешь, но я здесь не для того, чтобы ублажать тебя.
Я хмурюсь, в замешательстве.
— Тогда почему?
— Хочу предложить сделку, — облизнув губы, отвечает она.
Я ставлю бутылку виски на стол и скрещиваю на груди руки. Вечер обещает стать интересным.
— Не хочу портить тебе игру, но, прежде чем предлагать мне сделку, ты должна иметь, что предложить.
— Ох, но мне есть что тебе предложить. — Она приближается вплотную, осторожными шагами. Чувственно. Касается моего плеча, обходит вокруг меня. — Если подумаешь, я уверена, ты найдёшь о чём меня попросить.
Она вытаскивает мой ремень из петель.
И я не останавливаю её.
Расстёгивает мои брюки.
И я не останавливаю её.
Берёт член в руку.
И я не останавливаю её.
Незнакомка смотрит на меня потрясённо. Несмотря на её присутствие и провокации, член не твёрдый. Она крепко сжимает его, стимулирует, но ситуация не меняется.
Она не верит. Смущена.
Это подтверждение.
Если она не знает, что меня возбуждает, значит, её подослал не дядя и не кто-то из семьи. Я обхватываю пальцами её запястье и отдёргиваю от себя руку. Провожу большим пальцем по внутренней стороне, где кожа наиболее тонкая, и где более заметен бешеный стук её сердца. Она боится.
Я улыбаюсь, пока мой член пробуждается.
— Как тебя зовут?
Вместо ответа она прикусывает губу.
— Кто тебя впустил?
— Никто.
Я едва сгибаю большой палец, угрожая сломать ей запястье.
— Никто не входит в особняк Иноуэ без приглашения.
— Я… — Она задыхается. — Я здесь с Иноуэ-сама.
Я поднимаю бровь, не понимая. Никто не называет моего дядю «Иноуэ-сама». Но, возможно, она имеет в виду не его. Внезапно меня охватывает прозрение.
— Ты та женщина, которую двоюродный брат привёз с собой.
Рывком отпускаю её и отхожу на шаг. Застёгиваю брюки, не сводя глаз с двери и стараясь видеть и её. Возвращение Хитоши внесло напряжённость в семью. Слухи о том, что Оябун слабеет, становятся
Хитоши ещё не понял, что в нашем мире власть не передаётся по наследству, а завоёвывается, но не путём закулисных сделок или союзов. Власть, которая приходит в результате насилия, коренится в насилии. Чтобы стать Оябуном, моему дяде пришлось отказаться от всех, кто был ему дорог, включая жену и брата.
Хитоши не из тех, кто от чего-то отказывается. Женщина передо мной — лишь один из примеров его неспособности поставить семью выше собственных желаний. С другой стороны, он всегда умел манипулировать людьми.
В голове мелькает мысль, столь же безумная, сколь и неприличная. Я подношу руку к ножу.
— Тебя ко мне послал он?
В последние недели мне говорили, что Хитоши обращался к различным людям, умоляя их о поддержке. Если он надеется включить меня в свой план, предложив свои объедки, то брат сильно ошибается.
Отступая, чужеземка касается своего горла. Она поняла, что я вооружён. Если думает, что я пожалею её, потому что она не мужчина, то жестоко ошибается. Я делаю шаг вперёд, заставляя её подскочить на месте.
Она вытягивает руки вперёд, как бы защищаясь от меня.
Когда я уже почти дотянулся до неё, она выкрикивает.
— Иноуэ-сама не знает, что я здесь!
Я останавливаюсь.
— Он не знает, что ты здесь?
Её глаза беспокойно впиваются в меня. Она переводит взгляд с меня на дверь, потом обратно на меня.
— Если узнает, он меня убьёт.
«А потом он убьёт меня», — думаю я.
Хотя они не женаты, Хитоши показал, что она ему дороже, чем наша семья. Меньше всего мне хочется создавать проблемы для Оябуна или быть обвинённым в соблазнении занятой женщины.
Я снова вытаскиваю нож.
— Тебе лучше уйти.
Я чувствую её страх. Уверен, она предпочла бы быть где угодно, только не здесь, но она не двигается с места.
— Ты ведь тоже ненавидишь Иноуэ-сама, верно?
Я бросаю на неё предостерегающий взгляд. Вместо того чтобы убежать, она подходит ближе. В её голубых глазах вспыхивает безумие.
— Последние несколько дней я долго наблюдала за тобой.
— Это была ты, — понимаю я.
Я заметил, что за мной кто-то шпионит, но не мог понять, кто именно.
— Прежде чем подойти к тебе с этим предложением, я должна была выяснить, какие отношения связывают тебя с Иноуэ-сама.
Я набрасываюсь на неё. Прижимаю её лицом к стене и заламываю руку за спину. Она тяжело дышит, но не кричит.
Я чувствую, как во мне поднимается гнев, разжигая вены.
Она не должна быть здесь.